О женской стыдливости - Жан-Клод Болонь

женщин с обнаженной грудью должно быть поставлено в свои рамки. Внезапный массовый наплыв на пляжи монокини повлек за собой усиленное наблюдение со стороны сил правопорядка. С 1959 года в течение летнего сезона на «пляжные операции» мобилизуются полицейские, республиканские отряды безопасности и жандармы, которые следят за отдыхающими с целью «превентивных и репрессивных действий». Это эпоха, когда «жандармы из Сен-Тропе» преуспели в деле искоренения дикого нудизма: в Сен-Тропе снимают первый фильм с участием Луи де Фюнеса именно в год появления монокини.

Разве можно не заметить в этом феномене символические перемены в сознании людей? Натуризм, как мужской, так и женский, мечтал о невинности. В 1960-х годах мы, наоборот, видим, что обнаженность и полуобнаженность связаны с определенным полом и имеют ярко выраженный сексуальный контекст; «нимфетки» разгуливают по пляжу в поисках богатых соблазнителей, в переполненных зрителями танцевальных залах проводятся соревнования по женскому кечу (американской борьбе), а женщины с обнаженной грудью наводняют пляжи. Границы приличия и стыдливости еще плохо определены, и вскоре в городе разгорятся такие же скандалы, как и на бальнеологических курортах. Два дня спустя после первого появления женщин в монокини в городе Сен-Сиприен в Париже полицией будет задержана Дороти — манекенщица одного из известных кутюрье, — красовавшаяся топлесс на террасе одного из домов на Елисейских Полях. Сообщения на эту тему появлялись в газетах «Фигаро» и «Монд» в июне и июле 1964 года.

Даже высказанные в шутку, аргументы в пользу запрета монокини запоздали на целый век. Мэры городов, которые, смеясь, выразили сомнения в том, что грудь некоторых женщин выглядит эстетично, имеют в виду художественную сторону наготы. В своей книге «Стыдливость» (1951) Андре Бийи, рассуждая в манере Руссо, наоборот, заявляет о «расточительности этой красоты», как о бутылке хорошего вина, оставленной на столе, будто бы стыдливость смогла бы охладить мужское желание. Проблема эстетики обнаженной груди существовала еще долгое время, и она привела к установлению на пляжах негласной тирании красоты. «Женщины с большой грудью — это непременно эксгибиционистки. Расхаживать в таком виде — значит проявлять полное отсутствие стыда», — пишет Кофман в книге «Женские тела, мужские взгляды». Следуя этой логике, получается, что разгуливать по пляжу с красивой обнаженной грудью — значит проявлять стыдливость. Какая любопытная экспансия художественной исключительности! Это действительно открывает красоту тела в другом измерении, для которого совершенство модели не является обязательным условием ее красоты: лишенная изящества нагота в рисунках французского художника Жана Рюстена, тучные тела, изображенные колумбийским скульптором Фернандо Ботеро, создают эстетику с художественной точки зрения. Заявлять, что некрасивое тело выглядит не эстетично, — это значит проявлять неспособность взгляда подняться над простым отождествлением красивого и желанного.

И все же манера находиться на пляже то плесе привела к тому, что появилась новая концепция наготы, говоря о которой Жак Лоран предпочитает использовать слово «раздетость»: это нагота сознательная, не связанная с чувством стыда, как если бы речь шла о «новом виде одежды»- В 1990 году, когда на курортах появляется мода на топлесс, аргументы за то, чтобы снять верхнюю часть купальника, носят в основном (но не только) гедонистский характер: удовольствие ощущать кожей воду, песок, солнце, чувствовать себя не стесненным ничем, естественным, свободным. Но, как пишет Кофман, есть некоторая пикантность в этой «неверности под контролем супруга»: мужчины гордятся тем, что их жены вызывают желание у других мужчин, и случается, что это подогревает их собственное желание.

Как историки, так и социологи воодушевлены тем, что культура снова устанавливает границы интимности, но теперь они выглядят иначе. «Обнаженная грудь переворачивает с ног на голову классическое высказывание об интимности: чем публичнее пляж, чем больше на нем незнакомых людей, тем меньше неловкости испытывают отдыхающие». Находясь рядом с родственниками или друзьями, женщины чувствуют себя не столь непринужденно. Эту мысль об обострении чувства стыдливости перед лицом своих близких высказал еще Аристотель. «Необходима анонимность, это вопрос стыдливости», — говорит одна из опрошенных на пляже женщин. Понятие стыдливости замещается понятием приличия: то, что люди позволяют видеть другим в одном месте, и то, что они показывают в другом, — совсем не одно и то же. Например, когда женщина встречает на пляже своего коллегу по работе, для него «непривычно видеть ее с обнаженной грудью. В результате она внезапно оказывается вырванной из своего комфортного состояния, которое служило для нее своего рода одеждой: женщина действительно оказывается обнаженной перед человеком, которого она узнает, делая вид, что не узнала», — пишет Кофман.

Таким образом, нагота — понятие культурное, и она должна соответствовать трем строгим правилам в трех различных областях: работа над телом, регламентация отношений, воспитание взгляда.

Обнаженное тело — это не тело дикаря: над ним проводится определенная работа, которая позволяет ему выглядеть прилично. Ввиду того что нагота в конце XX века превратилась в обычное явление, встал вопрос о необходимости соответствующего воспитания в отношении ухода за кожей. «Чем больше тело открыто взгляду других людей, тем более привычным с точки зрения сексуальности оно становится, и тем больше оно культивируется в социальном плане с помощью огромного количества кремов, диет, физических упражнений, пластических операций». Ухоженное, насыщенное витаминами, тренированное, эпилированное, загорелое, татуированное, украшенное косметикой, смоделированное, выставленное напоказ в своем с трудом достигнутом совершенстве тело находит в этой «новой одежде» своеобразный способ избежать наготы. Безупречные коротко подстриженные волосы маскируют сексуальную принадлежность человека. «Победа наготы отчетливо выявляет половые недостатки, воображаемые или символические. Культ тела — дополнительный фактор, вызывающий беспокойство, неуверенность и разочарование», — отмечает Филипп Перо в книге «Работа над внешностью. Женское тело. XVIII–XIX века».

Загар — «одежда во все времена» — это свидетельство того, что человек является частью общества, основанного на получении удовольствия: по словам Поля Морана («Морские ванны», 1960), во время отпуска в Греции «любая кожа, отличающаяся по цвету от красно-коричневой керамики Микен, выглядит дико». Это общий код для представителей обоих полов, так же, как и крепость плоти, которая преследует тот же идеал силы и молодости. Однако этот идеал различен для людей разного пола. Татуировки на теле вначале были атрибутом мужчин, но в наше время мода на них приобрела всеобщий характер, хотя у женщин они должны быть более скромными. Стремление приобрести мускулистое тело скорее свойственно мужчинам, а пластическая хирургия больше характерна для женщин, однако исключения из этих правил не столь уж и редки.

Эпиляция — «невидимая одежда, как кремы, духи и капсулы для автозагара» — это своеобразное женское одеяние, особое внимание которому уделяется в области подмышек. Эпиляции удалось покорить мужчину только в некоторых видах спорта: волосяной покров остается его