Конфликт, война и революция: Проблема политики в концепциях международных отношений - Пол Келли

благосостоянию и правам рабочих, не ведет о них моралистических рассуждений, хотя их положение и может подтвердить необходимость свержения классовой эксплуатации. Поэтому профессиональный революционер обращает самое пристальное внимание на опасности сентиментализма и примитивного морализма, на то, что капиталистический класс может эксплуатировать их, чтобы перетянуть на свою сторону лидеров рабочего движения.

Мало ведь назвать себя «авангардом», передовым отрядом, – надо и действовать так, чтобы все остальные отряды видели и вынуждены были признать, что мы идем впереди. И мы спрашиваем читателя: неужели же представители остальных «отрядов» такие дураки, чтобы поверить нам на слово насчет «авангарда»? [Ленин, 1963, с. 83–84].

Профессиональные революционеры Ленина – группа, которая служит авангардом рабочего класса, а не просто люди, которые блюдут интересы рабочего класса. Партия – это передовой отряд, поскольку она ведет пролетариат по направлению к осуществлению его собственного всемирно-исторического интереса, являясь хранительницей его классового сознания. Роль рабочего класса – быть агентом свержения классового господства. Соответственно, его классовый интерес отличается от фактических интересов представителей пролетариата как эмпирической совокупности индивидов.

Отдельные члены пролетариата, возможно, удовлетворились бы сокращением рабочего дня, повышением заработной платы, оплачиваемым отпуском и более качественным жильем. Однако сосредоточение на таких индивидуальных интересах ведет лишь к классовой эксплуатации и провалу – вот почему Ленин полагает, что рабочим нужен профессиональный авангард, становящийся «головой» рабочих как политического движения. Это определенно смещает фокус внимания революционной политики с краткосрочных материальных выигрышей и политической позиции внутри капиталистических государств. Политика фабианцев, реформаторов, тред-юнионистов и рабочих партий в конечном счете поверхностна (то есть она вторична по отношению к реальной политике классового конфликта), и в таком качестве она отвлекает от сути дела. Авангард, исполняя свою роль лидера, должен перетягивать на свою сторону и контролировать другие проявления политики рабочего класса, направляя их к конечной цели, которая состоит не в примирении с капиталистической системой и ее государством, а в их свержении.

Эта форма революционной политики влечет несколько следствий. Во-первых, как показывает карьера Ленина до 1917 г., эта политика основное внимание уделяет утверждению своей руководящей позиции в рамках самого рабочего движения и разгрому других «отрядов». С «внешней» точки зрения может показаться, что революционная политика излишне озабочена своим партийным статусом и положением, но не конкретными реформами. Однако, с точки зрения Ленина и его профессиональных революционеров, ориентирующихся на историческую точку зрения, подобная статусная и позиционная политика намного важнее, чем выборы представителей рабочих. Конечная задача революционной партии – «предохранить движение от необдуманной атаки и подготовить обещающую успех атаку» [Ленин, 1963, с. 137], под чем он имеет в виду поиск объективных обстоятельств, ускоряющих революционный переход. С точки зрения Ленина и его профессиональных революционеров, капитализм определенно двигался к своему окончательному кризису, а потому не подлежал реформированию; вопрос был в готовности использовать моменты, обозначающие окончательный переход.

Для достижения этой цели партии требовались профессиональные революционеры, а также подпольная работа и конспирация, позволяющая избежать проникновения в ее ряды агентов тайной полиции, стремящейся подорвать ее деятельность и лишить партию кадров. Как только партия стала главным предметом политической деятельности, обучение и воспитание активистов – членов партии оказалось составной частью самой причины ее существования. На партию была возложена задача отличать подлинных революционеров от тех, кто в своих революционных стремлениях слишком слаб, и (что серьезнее) от шпионов, предателей и двойных агентов, проникающих в партию с целью ее развала. Неизменная черта такой формы классовой политики – удостоверение подлинности стремлений членов партии и искоренение двойных агентов. И хотя такой тип политической деятельности может показаться слишком уж обращенным внутрь самой организации, на самом деле он имеет фундаментальное значение, определяемое исторической ролью партии и относительной маловажностью индивидов в достижении главной цели. Более поздняя советская история чисток и внутрипартийного насилия была встроена в эту логику партии как авангарда. Необходимость дисциплины и авторитета проявляется также в безразличии Ленина к внутрипартийной демократии и предпочтении им централизованного иерархического управления.

Попытки проводить на деле «широкий демократический принцип» облегчают только полиции широкие провалы и увековечивают царящее кустарничество, отвлекают мысль практиков от серьезной, настоятельной задачи вырабатывать из себя профессиональных революционеров к составлению подробных «бумажных» уставов о системах выборов [Ленин, 1963, с. 140].

Чтобы обосновать правильное управление партией, Ленин отвергает «широкий демократический принцип», то есть представление о том, что власть должна быть распределена среди партии, а решения должны приниматься в соответствии с точно проработанными («бумажными») правилами. Подобная форма правления делает партию уязвимой перед тайной полицией и другими агентами, стремящимися помешать ее успеху. С точки зрения Ленина, именно излишняя озабоченность партийными уставами и процедурами – вот та черта тред-юнионистской политики, которую следует отвергнуть. Партии была нужна централизованная форма власти и руководства, совмещаемая с абсолютной дисциплиной в исполнении решений. Предпочитаемой им формой политики была сильная исполнительная власть, противопоставленная конституционной, ограниченной форме политики, призванной распределять легитимность решений. Исполнительная концепция политики стала неизменной чертой левых и правых революционеров, а в последнее время и популизма. Она указывает на то, что политика должна делать дело, а не бесконечно что-то обсуждать, но также она хорошо сходится с простыми и однозначными программами, например, в военное время или в чрезвычайной ситуации. Кризис позднего капитализма – это на самом деле перманентная чрезвычайная ситуация, и задача революционной партии – свержение такой системы, поэтому в целом кажется, что здесь нет существенного пространства для сложных политических программ и сопоставления конфликтных, но необходимых целей. Когда Ленин перестал быть подпольным революционером и стал вождем реальной революции, а его правительство увязло в Гражданской войне 1917–1922 гг., задача принятия решений стала намного более настоятельной, а сами решения – сложнее.

Кто составляет централизованное руководство партией? В работе «Что делать?» этот вопрос остается непроясненным, хотя он стал чрезвычайно важным, когда Ленин от руководства одной партией в сложном мире антицаристской политики перешел спустя 15 лет к управлению большевистской революцией. Он пишет о том, что политическая власть в партии должна находиться в руках небольшой центральной группы, но не ясно, насколько небольшой должна быть такая группа и каковы природа и власть руководства. Его собственное руководство группой указывает на то, что такая небольшая группа действительно возможна, однако проблемы, возникшие после преждевременной смерти Ленина в 1924 г., указывают на минусы его двусмысленной позиции, обнаружившиеся, когда на смену ему пришел Сталин. С точки зрения многих более поздних коммунистов, Сталин предал наследие Ленина, прибрав всю власть к рукам и став бессменным диктатором. Другие же коммунисты придерживались ортодоксальной линии партии, предполагавшей, что Сталин лишь реализовал внутреннюю логику ленинской концепции партийного руководства, для которой характерны подпольность и централизация принятия решений.

Работа «Что делать?» была опубликована в 1902 г., незадолго до неудачного восстания 1905 г., но задолго до судьбоносных событий Первой мировой войны и падения царской автократии. Поскольку Ленин был практическим революционером, его мысль развивалась в свете опыта, и значительный толчок ей был придан революцией 1917 г. и Гражданской войной. Однако основные элементы его теории партии и ведущая роль партии в его мысли о политической деятельности не изменились. Партия и политическая работа должны носить, с его точки зрения, централизованный, подпольный, заговорщицкий характер, обращенный прежде всего на врагов вне партии и внутри самой ее организации. Такое описание политики – не пристрастная карикатура на ленинизм, поскольку подобная практика стала необходимым следствием исторической роли и цели партии. Партия – лидер и носитель классового сознания пролетариата, цель такой партии – вот все, что имело значение для Ленина и его ближайших соратников, поскольку именно так они видели реальность политики, освобожденной от искажений буржуазного государства. Ханна Арендт, не являвшаяся поклонницей Ленина, указала, что, несмотря на лозунги революции 1917 г. и призыв «Вся власть Советам», неизменно провозглашаемая большевиками цель состояла в «замене государственной машины партийным аппаратом» [Арендт, 2011, с. 370].

В истории СССР после революции Коммунистическая