Конфликт, война и революция: Проблема политики в концепциях международных отношений - Пол Келли

в мобилизацию революционных сил. В то же самое время он вполне осознавал то, что национальные чувства могут быть мобилизованы силами реакции, стремящимися помешать революционным изменениям. Соответственно, в практической политике партии и профессиональным революционерам было необходимо оставаться авангардом националистических движений, а не только классовой борьбы.

У многих социал-демократов видимая легкость, с которой рабочие поддержали патриотический милитаризм, вызвала идейный кризис. Однако Ленин смог увидеть в этом подтверждение фундаментального классового анализа политики и революционной трансформации. В теории Ленина революция была глобализирована, поскольку она обязательно должна выйти за пределы территории и структуры национального государства, остающегося эмпирически обусловленным проявлением западного капитализма. Государство – это всего лишь орудие, используя которое капиталистическая власть действует против интересов рабочих, причем как на национальном, так и на имперском уровне. Государство – орудие принуждения, господства и насилия, а потому его следует подвергнуть разрушению, возможному только благодаря применению силы.

«Государство и революция»: Ленин и насилие

Кажется, что основные составляющие аргумента Ленина о роли партии, критика капитализма и империализма как характеристики новой глобальной природы капиталистической власти и, соответственно, выхода революции за пределы национальных границ исключают или занижают роль государства. Однако государство оставалось важной проблемой для ленинской концепции революции, особенно в период учреждения нового революционного режима в России после 1917 г.

Революция в России началась после серьезных поражений русской армии на Восточном фронте в 1916 и 1917 гг. Возможность военного мятежа привела к тому, что определенные фракции в Государственной думе решили взять под контроль правительство, за чем последовало отречение царя и его брата: так состоялась Февральская революция. В это время, когда Временное правительство пыталось закрепиться, Ленин сначала оставался в эмиграции, в Швейцарии. Но вскоре он вернулся в Санкт-Петербург, хотя из-за войны ему пришлось ехать через Германию, которая продолжала воевать с Россией. Немецкие власти, несомненно, надеялись вывести Россию из войны, что позволило бы им сосредоточить свои силы на Западном фронте. Поэтому они дали Ленину возможность проехать в запечатанном вагоне через Германию и добраться до Хельсинки, откуда он в апреле отправился в знаменитое путешествие до Финского вокзала в Санкт-Петербурге, которое часто считают началом большевистской Октябрьской революции. Прибыв в Санкт-Петербург, он встал во главе фракции большевиков, однако не мог проводить все время в Санкт-Петербурге, поскольку его преследовали противники из Временного правительства, а также военные лидеры, надеявшиеся свергнуть Временное правительство и восстановить царский режим. В необычайно насыщенный и беспокойный период середины 1917 г. Ленин написал еще одну книгу, – «Государство и революция». Она не была манифестом приближающейся революции, которой будет руководить Ленин, однако в ней рассматривались вопросы политической организации, управления и места государства при новом революционном порядке. Эта работа, как и другие теоретические работы Ленина, представляет собой осмысление работ Маркса и Энгельса, в частности их представлений о «диктатуре пролетариата» и месте государства и насилия в революции. Выше я отметил, что на самом деле Маркс и Энгельс очень мало писали о теории и практике революции, однако именно в такой ситуации оказался Ленин. Он чувствовал необходимость обосновать новый опыт и политику, соотнеся их с определенными аспектами теории Маркса. И опять же, вопрос не в том, был ли Ленин точным толкователем Маркса и Энгельса, а в том, что его размышления говорят нам о государстве и управлении в рамках пролетарской революции.

Проблема государства

Вместе с ортодоксальным марксизмом Ленин оказался в сложных отношениях с представлением о современном государстве как первичной институциональной структуре политики. По сути, позиция Маркса заключается в том, что государство развилось в качестве инструмента сдерживания и примирения противоборствующих интересов труда и капитала, рабочего и капиталиста в рамках капиталистического способа производства. А потому оно по самой своей сущности отражает господство капитала над трудом. Государство, таким образом, институализирует это господство своими механизмами принуждения, то есть прежде всего полицией, армией и – в более позднее время – службами безопасности или контр-революционной тайной полицией. В отличие от немецких социал-демократических ревизионистов, тред-юнионистов и фабианцев в Британии (которые пытались найти парламентский путь к социализму, работая внутри государства над трудовыми реформами и программами социального обеспечения), опыт Ленина как подпольного профессионального революционера, имеющего дело с царской автократией, говорил ему о государстве в его исключительно агрессивной роли прямого блюстителя капиталистической власти. Постоянная боязнь проникновения полицейских агентов в большевистскую партию и компрометации членов партии была повседневной реальностью как любого профессионального революционера, так и самого Ленина в 1905–1907 гг. Даже развал царского режима и создание Временного правительства не помешали определенным силам в армии и тайной полиции бороться с Лениным и его товарищами, когда он вернулся в Санкт-Петербург в апреле 1917 г. Логика «Империализма, как высшей стадии капитализма» указывала на то, что эти военные и полицейские функции будут развиваться во всех государствах в силу требований имперского правления, достигая того господства, которым они всегда обладали в таких империях, как Россия. Точно так же, поскольку тенденции к кризису развиваются даже при экспансии глобального капитализма, уступки труду, на которые надеялись ревизионисты, будут отменены, доказав, что они были простой показухой. Механизмы прямого принудительного правления, разработанные в колониях, будут вводиться и в метрополии для усмирения тамошнего пролетариата.

Таким образом, с точки зрения Ленина и его товарищей, профессиональных революционеров, государство было и остается врагом. Однако также оно было фактом. Поэтому вопрос состоял в том, как примирить государство с марксистским требованием диктатуры пролетариата. У Маркса сохранялись некоторые анархистские наклонности, которые подкрепляли представление о том, что центральные функции государственной власти будут преодолены развитием техники. А потому управление людьми методами принуждения будет заменено «управлением вещами», каковая замена сама представляет собой эволюционный процесс, обусловленный технологическим развитием. Но Ленин имел дело с силовым государством, участвующим в крупной войне и не готовым просто исчезнуть. Кроме того, его собственная теория партии указывала на то, что он вполне серьезно относился к идее «диктатуры пролетариата», понимая ее как реальную политическую стадию диктатуры в рамках революционной трансформации, а не просто как метафору, близкую к «общей воле» Руссо, которая бы указывала на конец диктаторской власти. В отличие от тонких и скорее философских интерпретаций работ Маркса, у Ленина взгляд на преодоление власти государства силами пролетариата совершенно конкретен:

Учение о классовой борьбе, примененное Марксом к вопросу о государстве и о социалистической революции, ведет необходимо к признанию политического господства пролетариата, его диктатуры, т. е. власти, не разделяемой ни с кем и опирающейся непосредственно на вооруженную силу масс. Свержение буржуазии осуществимо лишь превращением пролетариата в господствующий класс, способный подавить неизбежное, отчаянное сопротивление буржуазии и организовать для нового уклада хозяйства все трудящиеся и эксплуатируемые массы.

Пролетариату необходима государственная власть, централизованная организация силы, организация насилия и для подавления сопротивления эксплуататоров, и для руководства громадной массой населения, крестьянством, мелкой буржуазией, полупролетариями в деле «налаживания» социалистического хозяйства [Ленин, 1969b, с. 26].

Энгельс надеялся на «отмирание государства» при социализме. Но, с точки зрения Ленина, для этого сначала понадобится прямое принуждение со стороны пролетариата, руководимого партией. Оно должно иметь силовой характер, поскольку государство само является инструментом насилия, направленного либо против пролетариата внутри страны, либо – на международном уровне – против имперских держав и, возможно, против пролетариата других стран. Задача, соответственно, состояла не в том, чтобы сокрушить силы государства в сражении, хотя именно такая неотложная потребность возникла в Гражданской войне 1917–1922 гг., но в том, чтобы разобраться с контрреволюционными силами и реакционным сознанием внутри самого народа, созданными капиталистическим государством. Капиталистическая власть осуществлялась в интересах небольшой группы людей, однако инструменты этой власти были сформированы значительными массами обычных людей – солдат, набранных из рабочих и крестьян, и мелкой буржуазии, служившей полицейскими и чиновниками, а также в бюрократической и судебной системе. Даже при эффективной работе революционной партии, руководящей революцией классового сознания в среде рабочих и крестьян, было бы самообманом считать, что полностью мобилизованный пролетариат просто выйдет из институтов капиталистического государства, а потому оно рухнет, а на его месте будет создана диктатура пролетариата. Такая мечта оставалась