Украинский вопрос и политика идентичности - Алексей Ильич Миллер

Но не перешла ли уже государственная политика ту грань, за которой проведение политики языковой украинизации начинает играть мобилизующую роль для тех более чем 8 млн. человек, которые считают себя русскими? Для них вопрос стоит не об изменении содержания их украинской идентичности, но о потере комфортных условий жизни при сохранении русской идентичности (насколько можно судить по недавней переписи населения Украины, подавляющее большинство тех, кто по паспорту с советских времен числился русским, но готов был сменить идентификацию на украинскую, это уже сделали[1110]).

По данным опросов, проведенных в начале 2005 г., лишь 17 % русских граждан Украины считали, что «оранжевая революция» несет им что-то хорошее, против 58 % украинцев. Без боязни ошибиться можно предположить, что такая позиция русских граждан Украины была связана с опасениями ухудшения отношений с Россией и усиления украинизации.

В условиях, когда многие из этих опасений получили свое подтверждение, а Россия начала разыгрывать карту ирредентизма, трудно предсказать, как будут меняться настроения в среде украинских граждан с русской идентичностью. В пользу возможного роста ирредентистских настроений в их среде говорят несколько новых факторов. Во-первых, растет экономическая привлекательность России. Это происходит на фоне серьезных трудностей в экономике Украины, которые, скорее всего, будут нарастать в обозримой перспективе. Стране предстоит пережить очередное резкое повышение цен на энергоносители, кредитный кризис, резкий рост инфляции, негативные последствия постоянного откладывания структурных реформ[1111], которые в условиях политической нестабильности и подготовки к очередным президентским (а возможно, и внеочередным парламентским) выборам будут откладываться и дальше. Экономическая ситуация Украины в 2008 г. сильно напоминает весну – лето 1998 г. в России.

Постоянно растущий разрыв в уровне заработной платы в Украине и России скоро начнет оказывать опасное для Украины воздействие на политическую ситуацию. Главный фактор, который отталкивал от России украинских граждан с русской идентичностью, а именно война в Чечне, устранен. До одного года сокращен срок службы в российской армии.

Весной 2007 г., то есть как раз накануне нового обострения политического кризиса, вызванного роспуском Верховной рады и связанного с ним нового витка интенсификации национализирующей политики, украинский Центр им. Разумкова провел весьма ценное социологическое исследование[1112]. Оно дает возможность оценить, какими были на тот момент настроения не только «русскоязычных граждан Украины», но и более специфических групп, о которых шла речь выше. Социологи выделили группы «русских», то есть «граждан Украины, русских по национальности, для которых родным языком является русский и которые относят себя к российской культурной традиции и используют русский язык в повседневном общении»; «украинцев» – «граждан Украины, украинцев по национальности, для которых родным языком является украинский, относящих себя к украинской культурной традиции и использующих украинский язык в повседневном общении»; а также «русскоязычных украинцев», т. е. считающих себя украинцами по национальности; «двуязычных украинцев» (с украинской национальностью и украинским языком как родным); и «двуязычных украинокультурных украинцев», декларирующих украинскую национальность, украинский язык как родной, принадлежность к украинской культурной традиции[1113].

Как верно замечают авторы исследования, при таком подходе становится очевидным, что «русскоязычные граждане» не являются воображенным сообществом в том смысле, в котором использовал это определение Б. Андерсон, т. е. группой с общей идентичностью. Это воображенное сообщество существует лишь в умах исследователей и комментаторов.

На вопрос, считают ли себя респонденты патриотами Украины, три последние категории, т. е. люди с украинской этнической идентичностью, но пользующиеся русским языком в повседневности, отвечали практически одинаково. Уверенное «да» – от 37 до 42 %, «скорее да» – от 41 до 45, «скорее нет» – от 11 до 6, уверенное нет – 3 % или меньше. Затруднились ответить – 6–7 %. Положительные ответы в этой группе в сумме (80 % и более) почти равны сумме положительных ответов «украинцев», с той разницей, что в этой группе уверенное «да» составляет 59 %, а «скорее да» – 30 %. Совсем иначе выглядят на этом фоне ответы «русских». Уверенное «да» давали 20,4 %, «скорее да» – 29 %, т. е. менее половины считали себя патриотами Украины. 14 % русских открыто декларировали, что не считают себя патриотами Украины, 27 % давали ответ «скорее нет», еще 9 % уклонились от ответа.

Еще резче выступают различия в ожиданиях развития языковой и культурной ситуации. Лишь 4 % русских согласны с тем, что украинский язык должен быть единственным государственным языком Украины, 13 % удовлетворились бы тем, чтобы русский был официальным языком в некоторых регионах, а 70 % считают, что русский должен быть вторым государственным языком. Еще 10 % вообще считают, что русский должен быть единственным государственным языком страны. Практически зеркальная ситуация в группе «украинцев», где 71 % настаивают на том, что украинский должен быть единственным государственным языком, лишь 6 % согласны предоставить русскому статус второго государственного языка, а 20 % – официального языка в некоторых регионах. Русскоязычные украинцы в этом вопросе оказываются довольно близки к русским – 49 % респондентов в этих группах выступают за два государственных языка. Однако среди тех русскоязычных украинцев, которые владеют украинским языком, лишь чуть более 20 % согласны предоставить русскому статус второго государственного языка.

В вопросе, какая культурная традиция будет преобладать в Украине в будущем, лишь 6 % русских готовы смириться с безраздельным доминированием украинской культуры, 50 % считают, что в разных регионах будут преобладать разные традиции, и 24 % – что преобладать будет русская традиция. В группах, владеющих украинским языком, неизменно преобладают те, кто согласен с доминированием украинской культурной традиции, хотя лишь среди украинцев такие люди составляют абсолютное большинство (59 %).

Интересно, что в вопросе о том, какое определение украинской нации они считают предпочтительным, во всех группах наиболее популярный ответ – «гражданская нация, включающая всех граждан Украины» (русские и русскоязычные украинцы – 43 и 42 %, остальные группы – по 35 %). Однако сумма остальных ответов, по-разному акцентирующих этнический характер нации, во всех группах украинцев больше, чем процент ответов, акцентирующих гражданский принцип.

В целом эти данные подтверждают, что русскоязычные украинцы хотели бы равноправного статуса для русского языка и культуры, но готовы смириться с политикой в духе нации-государства, в то время как русские решительно такую политику отвергают. Логично предположить, что в их среде за последний год выросли уровень дискомфорта и потенциал для политической мобилизации в ирредентистском духе.

Отметим также очевидное разочарование в политике ПР среди тех избирателей, которые придают первостепенное значение вопросу о статусе русского языка и культуры. ПР не продемонстрировала настойчивости в реализации своих лозунгов в этой сфере и во многом по этой причине постепенно теряет поддержку электората. Возникает ниша для новой политической силы, которая может позиционировать себя как «русская партия»[1114]. В