Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов

Людовик IX, со своей стороны, также нуждался в союзниках. Он понимал, что в его же интересах отреагировать на ставшее куда более дружелюбным поведение низаритского посла столь же дружелюбно, на этот раз – без всякого рукоприкладства. И потому отправил в Мазияф-Масьяф – штаб-квартиру сирийских низаритов – представительную делегацию, в состав которой входил и клирик-переводчик Ив Бретонский. «Брат», или «отец», Ив был, надо думать, человеком недюжинной отваги, раз не побоялся принять участие в миссии, из которой мог не возвратиться живым. К тому времени по всему «Франкистану» давно уже ходили «черные легенды» о «жестоких ассасинах» и творимых ими чудовищных зверствах. Кстати говоря, со временем авторы этих легенд дошли в своих фантазиях даже до утверждения, что «секта» якобы направила своих «человекоубийц» за море, во Францию, чтобы убить Людовика IX еще до начала его «вооруженного паломничества». А других «ассасинов» – в Священную Римскую империю, чтобы убить императора Фридриха. Хотя ни малейших доказательств достоверности данного предположения не было (и нет по сей день) – как и объяснений того, зачем низаритам это могло понадобиться.

Но это так, к слову…

Жуанвилю, хронисту Крестового похода короля Людовика IX, была наверняка известна репутация отпетых убийц, которой пользовались низариты. Он отмечал, что по их представлениям (включающим веру в перевоплощение), «если человек погибает за своего сеньора <…> его душа переселяется в тело лучшее и более счастливое» («Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика»). И по этой причине «ассасины» нисколько не боятся быть убитыми, выполняя приказ своего повелителя, ибо они верят, что после смерти станут более счастливыми, чем были при жизни.

Однако, если бы «брат» Ив знал подлинную, а не легендарную историю низаритского движения, ему бы не следовало опасаться за свою жизнь. Тем, кто являлся к «батинитам» по собственной воле и с мирными намерениями, низариты, как правило, оказывали щедрое гостеприимство. Так что «франкскому» клирику было нечего бояться, особенно с учетом того обстоятельства, что низариты очень нуждались в союзниках. «Брат» Ив привез с собой лидеру сирийских низаритов щедрые дары от короля Людовика Французского. Прибыв по месту назначения, посол Луи IX был крайне заинтересован тем, что нашел в книгохранилище Масьяфа. Изучая религиозные сочинения низаритского братства, клирик пришел к выводу, что верования «мульхидов» во многих аспектах весьма сходны с верованиями христиан. Одним из самых необычных представлений низаритов была, по мнению Ива Бретонского, их вера в то, что святой Петр – перевоплощение Авеля (брата Каина, сына первых людей Адама и Евы), Ноя и Авраама. Клирик был настолько потрясен этим своим открытием (наряду с другими), что вознамерился обратить главу сирийских низаритов в христианство, но потерпел в этом благом деле неудачу. Что было вообще-то неудивительно, поскольку «франки» неверно истолковывали верования низаритов. Примером этого неверного истолкования может служить утверждение Жуанвиля, со слов «брата» Ива, что «Старец (Горы – В. А.) не верует в Магомета, а верит в закон Али, приходившегося Магомету дядей» – ни во что подобное низариты в действительности наверняка не верили…

В общем и целом, результаты «франкской» дипломатической миссии ко двору «Старца (с) горы» оказались более чем скромными. Благочестивый король Людовик был на пороге перехода в лучший мир. Тем не менее, он направил своих посланцев – упомянутого выше францисканца-минорита Гийома де Рубрука «со товарищи» – к монголам, в надежде заключить с ними союз. До Луи IX дошли слухи, что монголы – христиане, и потому он надеялся обрести в них союзников в борьбе с правоверным – суннитским – исламом. В действительности же, с учетом того, что монголы были заклятыми врагами низаритов, король Людовик никак не мог бы заключить союз одновременно с двумя столь противоположными друг другу по всем параметрам силами. И посланцы Луи IX не получили от монгольского каана в ответ на свои предложения никакого вразумительного ответа. Когда послы, по возвращении из далекой Монголии, отчитались перед королем-крестоносцем о своей миссии к монгольскому двору, Людовик пришел в ужас. Он понял, что если грозные «тартары» – «порожденья Тартара (преисподней)» – и согласятся вступить с ним в союз, то лишь в обмен на полное и беспрекословное подчинение.

Вскоре, в 1256 году, в Левант пришла весть о разгроме монголами иранских низаритов, а затем – известие об убийстве «тартарами» имама Рукн ад-Дина Хуршаха. Утрата центра верховной власти в лице хозяина «Орлиного гнезда» привела к образованию в Сирии опасного вакуума. С этого момента больше не было иранского имама, полномочного назначать сирийского «даиса». Вместо этого назначение «даиса» Сирии перешло в руки местных низаритских «авторитетов», между которыми, естественно, возникали разногласия, споры и стычки, ослаблявшие единство и сплоченность сирийского филиала «мульхидского» ордена. Еще долгое время после утраты сирийскими низаритами роли реальной политической силы они продолжали дробиться на все более мелкие группы и секты, каждая из которых, в противовес всем остальным, притязала на «истинное имамское преемство».

Впрочем, возникла и гораздо более насущная проблема. Гибель иранского «крепостного» государства низаритов и уничтожение багдадского халифата Аббасидов привели к захвату монголами буферных зон Ирана и Ирака. Было совершенно ясно, что дальнейшее продвижение монгольских орд в Сирию являлось лишь вопросом времени. Монгольское вторжение, во главе с палачом Ирана и Ирака – ханом Хулагу, в Шам началось в 1260 году. В отличие от предыдущих вторжений монголов в земли «дар-аль-ислама», оно больше походило на триумфальное шествие, чем на военный поход. На новом театре военных действий монголы обрели местных союзников, оказавших завоевателям эффективную поддержку. Когда хан Хулагу вступил в Халеб, его сопровождали два христианских государя – монофизит Хетум, царь армянского государства Киликия, и «франкский» князь-католик Антиохии Боэмунд IV. Оба правителя-«многобожника» были, вн всякого сомнения, безмерно рады обретению в лице монгольского хана могущественного союзника в борьбе с сарацинами, но их подданным вскоре пришлось горько пожалеть об участии своих правителей в монгольском походе на сирийских мусульман. «Муслимы» Сирии затаили злобу и, когда пришел час расплаты, жестоко отомстили своим христианским соседям за коллаборационизм. Впрочем, пока что монголам и их христиаским союзника сопутствовал успех. Монгольские орды во главе с Китбугой – найманом по происхождению и лучшим полководцем хана Хулагу – овладели древним городом Дамаском и, казалось, вот-вот вторгнутся в казавшийся беззащитным Миер. Пострадали от монгольского нашествия и сирийские низариты. Четыре «батинитских» крепости, включая штаб-квартиру «мульхидов» – Масьяф, были принуждены «тартарами» к сдаче. Ничто, казалось, не в силах остановить продвижение «несущих смерть Чингисхана сынов».

Но затем, когда до окончательной и