Мара, дочь Нила - Элоиз Джарвис Мак-Гроу

— …сподвижник царя, — донесся грубый ропот Неконха. — Один из тех глупцов — или героев, — о которых мы говорили по пути сюда. Я подозревал это тогда и уверен в этом сейчас.

— Я и хотел, чтобы ты заподозрил, — ответил Шефту с тихим смехом.

— Значит, я прав!

— Совершенно верно. Я — предводитель этого движения и близкий друг Его Царственного Величества, хотя никто, кроме его сторонников, об этом не знает. На людях я живу жизнью, для которой был рожден, — жизнью высокомерного и богатого вельможи, преданного царице.

Вельможа Шефту! — подумала Мара, вся трепеща от изумления. Словно эхо, донесся изумленный шепот Неконха:

— Вельможа Шефту! Значит, вы сын вельможи Менкау, Друга Фараона и богатейшего человека во всем Египте, — великого Менкау, что умер лишь во время прошлого разлива и был погребен в самой Долине Царей…

— И снова вы правы. Я пользуюсь полным доверием царицы. Это крайне удобно. Еще удобнее поток золота и серебра, что льется мне в руки из дворцовой казны. Да, Ее Величество раздает взятки столь же щедро, сколь и все прочее! Но моя доля течет в весьма странном направлении.

— К Тутмосу?

— Именно. — Снова тихий смех. — Золото Хатшепсут покупает ей же погибель.

За стеной каюты Мара едва сдержала восторг. О, счастливый случай, что привел ее сюда! Эти сведения будут бесценны для ее нового хозяина! Как оживет его гранитное лицо, когда она назовет имя вельможи Шефту, когда расскажет, как используются золото царицы! Она почти видела, как тонкая улыбка скривит его еще более тонкие губы…

Но внезапно она представила себе лицо Шефту, и как золотые речные блики плясали на нем, и какими сильными были его объятия.

«Не будь дурой! — предостерегла она себя. — Никто не важен, ничто не важно, кроме свободы и золота! Думаешь, этот Шефту скажет тебе спасибо, если ты будешь молчать? Тьфу! Он мигом отхватит тебе язык, если решит, что тот может ему навредить! Думай о себе, а он пусть о себе думает!»

Она еще плотнее прижалась к стене.

— …одним из ваших союзников, — убеждал Неконх. — Уверен, вам нужен корабль и капитан, которому можно доверять. Я бы поклялся жизнью…

— Мы все должны это сделать. Наши жизни, наше достояние, наши умы — все будет поставлено на кон, если мы будем прятаться ради спасения. Нет спасения в Земле Кемт, пока правит Хатшепсут! Она — словно кинжал, занесенный над сердцем Египта. Мы должны выбить его, чего бы это ни стоило — жизней и золота.

— Я понимаю, я согласен! Я хочу быть одним из вас!

— Вы один из нас, капитан, — ровно ответил Шефту. — Если бы я не был в вас уверен, вы бы никогда не добрались до Менфе.

— Я… я понимаю, — пробормотал тот.

По ту сторону стены Мара слегка вздрогнула, вспомнив вчерашний холодный взгляд Шефту. Этот человек был фанатиком, а потому опасен, как кобра. Ей стало жаль Неконха.

— Да будет так, — хрипло произнес Неконх. — И пусть Пожиратель заберет меня, если я когда-нибудь вас подведу! Каковы мои приказания?

— Возможно, они скоро появятся. А пока я хотел бы знать ваши планы на ближайшие недели. Назовите мне рейсы, которые вы совершите.

Наступила странная короткая тишина. Мара нахмурилась и придвинулась ближе, но тут снова раздался голос Неконха. Он говорил громче, но как-то натянуто.

— В Фивах я простою пять дней, пока готовится новый груз. Затем я должен доставить его в Гелиополь, взять там лес и привезти его обратно в Абидос для восстановления…

Тихий шорох совсем рядом заставил Мару резко обернуться. В мгновение ока она вскочила на ноги, вжимаясь в стену каюты. Не дальше чем в трех футах от нее, небрежно прислонившись к тюку, стоял вельможа Шефту.

Он улыбнулся, и по спине между лопаток у нее пробежал холодок.

— Не устала напрягать слух? — мягко осведомился он. — Заходи, внутри слышно гораздо лучше.

«И умереть гораздо быстрее!» — подумала Мара.

Не отвечая, она метнулась в проход между тюками. Но как бы быстра она ни была, он оказался быстрее. Даже не изменив своей ленивой позы, он выбросил руку, и пальцы, словно железные тиски, сомкнулись на ее запястье.

— Повторяю, заходи. Мы жаждем твоего общества.

— Еще бы! — процедила Мара сквозь зубы, тщетно пытаясь вырваться. — Бьюсь об заклад, что жаждешь. Пусти!

— Это тебе ничего не даст. Мы ведь на корабле. Куда ты побежишь?

— За борт!

Он коротко рассмеялся.

— Ты забыла про крокодилов?

— Уж лучше к ним, чем к тебе!

Брови Шефту взлетели вверх в притворном ужасе.

— Неужели мое общество так отвратительно? Я думал, тебе нравится моя беседа. Иначе я бы не позволил тебе подслушать так много.

— «Позволил»? Ты знал, что я подслушиваю?

— Конечно. Ты подошла как раз в тот миг, когда наш добрый капитан делился со мной своими подозрениями. Кстати, он там до сих пор болтает впустую. Пойдем скажем ему, что можно прекращать.

Шефту ухмыльнулся и двинулся через проход между тюками, все так же крепко сжимая запястье Мары. Делать было нечего, и после последней отчаянной попытки вырваться она покорилась. Она с отчаянием и неподдельным удивлением посмотрела на державшую ее руку. Тонкая и изящная — рука аристократа. Но с жилами, как у носильщика.

«Эх-х, несчастный день, когда я увидела этого Шефту! — сокрушалась она. — Чтоб несчастье постигло того хефта, что привел меня на этот корабль из всех кораблей в гавани Менфе…»

Они выбрались из-за тюков и прошли несколько шагов по открытой палубе. Мара жадно смотрела на солнечный свет, на зеленую реку, на синее-синее небо. Никогда они не казались ей такими прекрасными. Она подумала о золотом дворце фараона, о свободе и роскоши, которые скоро могли бы стать ее, о непрочитанных свитках в Комнате Книг у Заши; и о смутном, сладком воспоминании той, другой комнаты. Скоро даже воспоминания будут для нее потеряны.

«Он не по-настоящему жесток, — подумала она. — Он сделает это быстро».

Они шагнули за порог каюты, и солнце померкло. Там, в тени, сидел Неконх, все еще послушно бормоча о грузах и рейсах. Он вскочил на ноги, когда они вошли.

— Так вот она, подслушница!