Властелин Атласа - Колин Фалконер

горы теснилась прелестная деревушка — ряд за рядом желтые глинобитные дома, утопавшие в оливковых рощах. Минареты нескольких небольших мечетей вырисовывались на фоне заснеженных гор, ослепительно белых на кобальтовом небе.

Гарри оглянулся через плечо и понял, как высоко они поднялись. Вдали, в обрамлении зеленых стен долины, открывалась потрясающая панорама холмистой пустыни из песка и камней. Несколько оазисов с пальмами и белыми домами были разбросаны по равнине, а в отдалении он мог разглядеть розовую башню мечети Кутубия, возвышавшуюся над Марракешем.

Харка остановилась, чтобы разбить лагерь, дабы местный вождь, каид, мог выехать и выразить свое почтение султану.

Первым делом возвели ограду вокруг шатра султана; ничего нельзя было делать, пока над шатром великого господина не поднимут золотой шар. Его покои были скрыты за девятифутовой стеной из белого полотна в центре лагеря. Им сказали, что никто, кроме женщин султана и их рабынь, не мог туда войти.

Когда с этим было покончено, остальная часть армии пришла в движение, и вся харка на удивление быстро и тихо устроилась на ночлег. Шатры солдат были расставлены вокруг султанского, затем шла вся остальная челядь: обозные, купцы, нищие и прочие. Это был целый город, который собирался и двигался с каждым рассветом.

Солдаты сновали туда-сюда, яркие пятна цвета в их зачастую рваной форме; лошади, мулы и верблюды вздымали облака пыли; пронзительно ревели горны и гремели барабаны.

Визирь распорядился, чтобы рабы каждый вечер ставили палатку для Гарри и Джорджа; все, что им оставалось делать, когда они наконец спускались с лошадей, — это занять свои места в складных стульях, которые уже стояли перед ними.

Палатка была семи шагов в ширину, поистине роскошная, с несколькими толстыми коврами на полу и походной кроватью для каждого. Был там и квадратный стол, покрытый полосатой мавританской тканью, для их зеркала и кружек для бритья, и даже складной умывальник.

— Такой роскоши у тебя в Египте никогда не было, а, Гарри? — спросил Джордж.

— Нет, но там мы по крайней мере могли утешиться доступными женщинами и дешевым джином.

— Немного трезвости пойдет тебе на пользу.

— И воздержания?

— Полагаю, твоему сердцу отдых нужен не меньше, чем печени.

— Я говорил не о сердце, — пробормотал Гарри.

Когда солнце опустилось за горизонт, он увидел, как на балконе минарета появилась фигура, и услышал, как муэдзин начал призыв к молитве; его голос эхом разнесся по долине.

Вся армия вышла из своих палаток, чтобы помолиться: десять, двадцать тысяч человек на коленях, все лицом на восток. Это было поразительное зрелище.

— Думаю, нам здесь может понравиться, — сказал Джордж.

— Ты с ума сошел, — ответил Гарри и вернулся в палатку, чтобы помечтать о том, сколько джина «Гордон» он сможет купить на две тысячи фунтов стерлингов Ее Величества.

Наступила ночь, и Гарри вызвали руководить выстрелом из аль-вахш у ограды султана — сигналом, что султан отходит ко сну. К облегчению Гарри, все прошло без происшествий, и в лагере наступила полная тишина, нарушаемая лишь игрой музыкантов султана у его ограды. И играли они красиво; Гарри узнал уд, своего рода лютню, и кеменче, «эту скрипку, на которой играют стоя», как называл ее Джордж, и глиняные барабаны-кубки. Но через некоторое время один из личных музыкантов Его Величества достал банджо, и Гарри захотелось оторвать себе уши.

Это был не похожий ни на один армейский лагерь, который он когда-либо видел. Ни один солдат не дрался и не ругался. Даже обозные соблюдали тишину. Дисциплина была поразительной. Гарри задавался вопросом, будет ли так же на поле боя.

Они с Джорджем сидели у своего костра; пламя отбрасывало тени на когтистые ветви старой оливы. Палаточный город был разбросан по всему плато, освещенный тысячами и тысячами фонарей.

Оркестр султана закончил свою серенаду великому господину. Единственным звуком был шум реки, несущейся по камням в сотнях футов под ними в ущелье.

— Послушай, — сказал Гарри.

— Я ничего не слышу, — ответил Джордж.

— Да, я об этом и говорю, о тишине. Даже нищие перестали стонать. — Он закурил черуту, последнюю из запаса, который привез с собой из Лондона.

— У тебя дрожат руки, — сказал Джордж.

— Чепуха, — ответил Гарри и сжал правую руку в кулак.

— Какое-то время так и будет. Дрожь, я имею в виду. Это пройдет.

— Нет у меня никакой дрожи. Тебе кажется.

— Мой отец говорил, что если человек сможет не пить месяц, он сможет не пить всю жизнь.

— Я никогда не говорил, что хочу бросить пить, Джордж. Я сказал, что хочу быстро заработать, чтобы пить еще больше. Я все еще не теряю надежды найти бутылку абсента, спрятанную в одной из этих мечетей.

— Без него ты лучше.

— Ты никогда не видел меня трезвым, так с чего ты, черт возьми, так уверен? — Гарри стряхнул пепел с черуты в костер. — Давай поговорим о чем-нибудь другом, ради всего святого. Расскажи мне о доме. Как твои сестры? Как их звали, напомни? Были Джейн, Агата, Маргарет и…

— Камилла.

— Точно, Камилла. Темненькая.

— Нет, она была блондинкой. Младшая. Ты всегда ее игнорировал, когда приходил к нам в дом.

— Никогда я этого не делал.

— Боюсь, это правда. Она была влюблена в тебя, конечно.

— Влюблена? В меня?

— Ты и не замечал. Она плакала каждый раз, когда ты уходил домой.

— Она была еще совсем девочкой.

— Ей было четырнадцать. Достаточно взрослая.

— Что с ней стало?

— Она вышла замуж за художника.

— Вот не повезло.

— На самом деле, он в итоге довольно преуспел. Стал другом Кольера, Хаксли и всей этой компании. Я считал его работы довольно скучными, но он выставлялся в Королевской академии и получил всевозможные медали и призы. У них сейчас трое детей, и они живут в Париже.

— Значит, все к лучшему.

— Остальные все замужем. Я единственный, кто может продолжить род.

— Тогда надежды мало.

— Может, у меня и нет твоего природного обаяния с женщинами, Гарри, но мне хочется думать, что еще не все потеряно.

— Что ж, удачи тебе с этим. Мой брат несет все надежды моего отца, и пусть они ему достанутся.

— Не думаю, что ты так считаешь на самом деле.

— Ну, маленьких светловолосых Гарри в ближайшее время не предвидится. Бремя продолжения рода я