Первый Выбор - Канира

Вторжение из другой реальности, существа, которые убивают миры, стирают цивилизации, уничтожают души. Собираю братьев для координированного ответа на эту угрозу. Ты нужен нам, Азраил.

Брат молчал долго, просто смотрел на меня теми бездонными чёрными глазами, лицо оставалось неподвижным, не показывая эмоций или реакций. Потом он рассмеялся. Звук был тихим сначала, почти шёпотом, но нарастал постепенно, становился громче, эхом отражался от стен зала, превращался в какофонию звуков, которая была одновременно смехом и плачем, радостью и горем, безумием и ясностью.

Смех прекратился так же внезапно, как начался. Азраил встал с трона, движение было плавным, почти нечеловечески грациозным для существа такой худобы. Он спустился с возвышения, шаги были бесшумными, роба развевалась вокруг него как крылья чёрной птицы.

— Помощь, — повторил он, голос был насмешливым теперь. — Ты просишь помощи у меня, Михаил? У того, кто не сражается, кто не защищает, кто только забирает то, что уже потеряно? Какую помощь я могу предложить воину в битве против врагов?

Он подошёл ближе, остановился в метре от меня, и я почувствовал холод, исходящий от его присутствия, не физический холод, а нечто более глубокое, фундаментальное отсутствие тепла жизни. Он отвергает жизнь своим Я.

— Смерть это моя функция, Михаил, — продолжил Азраил, голос стал мягче, почти нежным в своей странности. — Я забираю тех, кто умер, веду их дальше согласно законам Творения. Но я не убиваю, не сражаюсь, не защищаю живых от угроз. Это твоя роль, не моя. И я не люблю биться, никогда не любил. Зачем тебе нужен тот, кто функционирует только после того, как битва уже проиграна?

— Потому что эти враги стирают души из существования, — объяснил я терпеливо. К каждому брату требовалось особый подход. — Они не просто убивают тела, они уничтожают саму возможность продолжения после смерти. Твоя функция становится невозможной, когда они действуют. Души, которых ты должен вести, просто перестают существовать, не переходят никуда, исчезают в небытие.

Что-то мелькнуло в чёрных глазах Азраила, может быть интерес, может быть гнев, сложно было сказать определённо на лице, которое выражало эмоции так странно.

— Стирают души, — повторил он медленно, пробуя слова. — Отменяют смерть не через воскрешение, а через полное уничтожение возможности перехода. Это нарушение фундаментального закона Творения, отрицание цикла, который установил Отец.

Он повернулся, начал ходить по залу медленно, руки были сцеплены за спиной, голова слегка наклонена в размышлении. Зомби вокруг трона оставались неподвижными, не реагировали на движение Архангела среди них.

— Ты говоришь правду, Михаил? — спросил Азраил, не оборачиваясь. — Или это преувеличение, попытка манипулировать мной через угрозу моей функции? Ты всегда был прямым, но обстоятельства меняют даже самых честных.

— Говорю правду, — подтвердил я без колебаний. — Видел это своими глазами, чувствовал через Частицу, которые отправил в миры после вторжений. Души исчезают полностью, не оставляют следа в ткани реальности, как будто их никогда не существовало. Ты можешь проверить сам, если не веришь словам. Есть миры, которые были атакованы недавно, следы ещё свежие.

Азраил остановился у одного из зомби, присел перед ним, изучая гниющее лицо с выражением почти нежности на своём бледном лице. Протянул руку, коснулся щеки немёртвого существа пальцами, и то дрогнуло, как будто почувствовало прикосновение несмотря на отсутствие настоящего сознания.

— Эти существа застряли между жизнью и смертью, — сказал Азраил тихо, больше себе чем мне. — Не могут умереть окончательно, потому что энергия катастрофы держит их тела активными. Не могут жить, потому что души уже ушли частично, оставив только фрагменты, недостаточные для настоящего сознания. Я помогаю им завершить переход, освобождаю от промежуточного состояния, даю покой, которого они заслуживают.

Он встал, повернулся ко мне снова.

— Это моя работа здесь, в мёртвых мирах. Нахожу тех, кто застрял, кто не может уйти сам, и освобождаю их. Каждый мир, где произошла катастрофа, оставляет таких. Миллионы, иногда триллионы душ, ждущих освобождения. Я даю им это, одного за другим, мир за миром.

— Это благородная работа, — признал я искренне. — Но, если враги продолжат вторжения, не будет душ для освобождения. Будет только небытие, пустота там, где должны быть духи, переходящие дальше. Твоя функция станет бесполезной, Азраил, потому что не останется никого, кого можно вести.

Брат наклонил голову, длинные чёрные волосы скользнули вперёд, частично скрывая лицо. Молчание растянулось между нами, тяжёлое, заполненное невысказанными мыслями.

— Если я пойду с тобой, — начал Азраил медленно, — что именно ты ожидаешь от меня? Я не воин, Михаил, я не хочу владеть оружием света, как ты или Уриил. Я не хочу исцелять, как Рафаэль, не буду нести послания, как Гавриил. Смерть это всё, что я знаю, всё, для чего был создан. Как это поможет в битве против врагов, которые отрицают смерть саму?

Вопрос был справедливым, и я задумывался над ним ещё до прихода сюда. Какую роль мог играть Архангел Смерти, который не хотел поднимать свой меч в войне против существ из другой реальности, которые технически не были живыми в обычном смысле, а были проекциями сознаний из капсул?

— Ты можешь отделять души от тел, — сказал я, формулируя мысль, которая пришла во время размышлений. — Это твоя основная способность, разрывать связь между духом и материей, освобождать первое от второго. Если игроки Системы это проекции, управляемые сознаниями издалека, возможно ты сможешь разорвать эту связь, отрезать их от управления телами, заставить вернуться в свои капсулы принудительно.

Азраил поднял голову, интерес появился в чёрных глазах, впервые с начала разговора он выглядел действительно заинтересованным, а не просто вежливо слушающим.

— Разорвать связь между сознанием и проекцией, — повторил он задумчиво. — Это не совсем то же самое, что отделять душу от тела, структура другая, механизм иной. Но принцип похож, да. Если я смогу понять, как именно работает эта связь, возможно найду способ её разрушить.

Он начал ходить снова, шаги стали быстрее, возбуждение росло в его движениях.

— Это вызов, Михаил, — продолжил он с растущим энтузиазмом. — Новая форма смерти, которую я не изучал раньше. Не физическая смерть, не духовная в традиционном смысле, а разрыв связи через измерения реальности. Концепция завораживает, возможности впечатляют.

Он остановился резко, повернулся ко мне лицом, и на его бледном лице была улыбка, странная, почти экстатическая в своей интенсивности.

— Но я не пойду с тобой просто на словах, брат, — сказал Азраил твёрдо. — Нужно доказательство, что эта угроза реальна, что эти враги действительно отрицают мою любимую