Гюро и скрипка - Анне-Катарина Вестли

Смычок – это длинная деревянная палочка. С одной стороны он тонкий и гладкий, а с другой у него есть широкая, как лента, струна. Эта струна вся была сделана из длинного волоса. Аллан подкрутил ленту, она натянулась и распрямилась.

– Ты, может быть, знаешь, из чего эта струна? – спросил Аллан.

– Не знаю.

– Из волоса от лошадиного хвоста, – сказал Аллан. – Лошадям их часто подстригают. Теперь и не подумаешь, что раньше эти волосы были лошадиным хвостом. Когда лошадь скакала галопом, хвост развевался сзади как флаг, а теперь он на твоём смычке.

Он слегка прикоснулся смычком к струнам, но вдруг покачал головой:

– Есть одна вещь, которой ты, наверное, не знаешь.

– Даже очень много, – сказала Гюро.

– Дело в том, что к струне смычка нельзя прикасаться пальцами. Когда нам жарко, пальцы потеют, а это вредно для струн, так что смычок нужно держать только за деревянную часть. И ещё одну вещь надо знать: конский волос на скрипичном смычке любит, чтобы его натирали канифолью. К следующему разу не забудь купить канифоль и перед тем, как играть, будешь делать так же, как я сейчас. Потрёшь смычок о кусок канифоли. Вот так. А теперь сама возьми в руку свой смычок. В правую руку. Видишь на смычке маленькую ямку? Это место, где живёт большой палец. Он там удобно устраивается, немножко сгибается, а остальные пальцы придерживают, чтобы большой никуда не выскользнул из своего домика. Вот так. А теперь попробуем провести по струне, которую мы отдали тебе и Тюлиньке. То есть нет, только Тюлиньке. Не помнишь, которая это была?

– Помню. Вот эта.

Она осторожно провела смычком по струне.

– Да ты, оказывается, уже и запомнила! – сказал Аллан. – А как она называется, наверное, забыла.

– Не забыла! – сказала Гюро. – Ты сказал «ля», и эта струна была первая, ты с неё начал.

– Правильно.

Гюро водила и водила смычком, но звук получался очень уж жалкий.

– Если ты потвёрже будешь держать смычок, звук будет лучше, – подсказал Аллан. – Осталось ещё много, чего я тебе не сказал, но не всё сразу. Ты умеешь считать до десяти?

– Да, – ответила Гюро.

– Тогда до четырёх уж наверно досчитаешь, – сказал Аллан. – А запомнила, где была струна дедушки Андерсена и Бьёрна?

– Да. Это самая дальняя, у неё густой, низкий голос.

– Приподними-ка руку повыше. Смотри, вот так. Иначе не дотянешься смычком до этой струны.

Аллан немного помог Гюро и дал ей поводить смычком по остальным струнам, а затем сказал:

– А теперь напоследок мы сыграем с тобой вместе.

– Как? – удивилась Гюро.

– Вот так. Ты будешь играть только на одной струне с голосом Тюлиньки и считать при этом раз-два-три-четыре, не обращая внимания, что я играю что-то другое. И я тоже буду считать.

Аллан играл мелодию, а Гюро только один и тот же тон, но вместе с мелодией получилось красиво.

– По-моему, получилось неплохо, – улыбнулся Аллан. – На сегодня уже хватит. Я не хочу, чтобы ты перетрудила руки! К следующему разу поупражняйся дома делать смычком длинные штрихи по всем струнам, считать можешь то раз-два, то раз-два-три-четыре. Как ты думаешь, справишься с таким заданием?

– Да, – сказала Гюро.

– У тебя есть братья и сёстры? – спросил Аллан.

– Нет, никого.

– А бывает так, что ты остаёшься одна?

– Да, когда Тюлинька и Сократ уходят домой обедать, а мама ещё на работе, тогда я остаюсь одна. Но я часто выхожу из дома и иду к маме, иногда играю на дворе, а иногда остаюсь дома. Ещё я бываю одна утром, пока не пришла Тюлинька.

– Ага, – кивнул Аллан. – Так вот знай, что теперь у тебя есть хороший друг, и он всегда ждёт тебя, когда ты приходишь домой, и этот друг – твоя скрипочка. Если тебе грустно, ты можешь пойти к ней и поиграть, чтобы грусть прошла, а когда тебе весело, тоже можно поиграть, и веселья от этого не убудет, а если ты вдруг заскучаешь, то скрипка тебя развлечёт. Она такой молодец, что нисколько не обижается, если на первых порах будет некрасиво звучать. Единственное, чего она не прощает, это если ты пропустишь день, ни разу не поиграв. Она хочет, чтобы ты хоть немножко занималась ею каждый день. Не обязательно, чтобы это было подолгу, но с каждым разом вы будете всё лучше понимать друг друга.

– Хорошо, – сказала Гюро.

Ей показалось, что она пробыла в классе совсем недолго. Время пробежало даже слишком быстро. Однако на сегодня урок был закончен.

– Да, Гюро! – вспомнил Аллан. – Перед тем как положить смычок в футляр, мы его немножко ослабляем, чтобы волос не оставался натянутым. Покажи-ка, как у тебя получится. Хорошо, у тебя получилось как надо. Ты помнишь, что тебе надо купить к следующему разу?

– Канифоль.

– Верно, – кивнул Аллан. – Жду тебя в следующий вторник немного пораньше – в половине первого.

Тюлинька сидела в комнате ожидания. Подняв голову от газеты, она спросила:

– Ну что, Гюро, отзанималась на сегодня?

– Да, – ответила Гюро. – Нам надо купить канифоль и в следующий раз прийти в половине первого.

– Понравилось тебе?

– Да, – ответила Гюро, но больше ничего не сказала, голова у неё была слишком занята разными мыслями, ей ведь надо было столько всего помнить: она вспоминала, как звучат струны дедушки Андерсена и Эрле, струны Тюлиньки и Сократа. Гюро не хотела об этом рассказывать, ведь Аллан сказал, что они придумают свой, секретный способ, как учиться на скрипке. Может быть, когда-нибудь потом она и расскажет о нём Тюлиньке, но только не сейчас.

И Тюлинька, глядя на Гюро, поняла, что сейчас лучше не приставать к ней с расспросами. Время от времени она только вздыхала: «Скорей бы уж вернуться домой. Эрле небось ждёт тебя не дождётся, а Андерсен – меня».

– У-у-г-у-у, – прогудела Гюро самым густым голосом, каким только могла, но Тюлинька ни о чём не догадалась. Она же не могла знать, что Андерсен стал теперь струной соль на маленькой скрипочке.

Сократ и ля

Настало утро. Эрле только что ушла, кто-то уже вызвал её по телефону. Тюлинька ещё не приходила. Тюлинька и Андерсен привыкли не спеша позавтракать и сделать вместе что-нибудь по дому, перед тем как Тюлинька уйдёт работать дневной мамой и заодно дежурить на телефоне.

Зато Сократ подоспел как раз в ту минуту, когда Гюро достала скрипку из футляра и подтянула струну на смычке.

Гюро собралась было спрятать скрипку обратно в футляр, но потом поняла, что не стоит. Ведь Сократ приходит сюда каждый день, и если она будет скрывать от него, что играет на скрипке, то ей вообще не придётся играть. Обыкновенно Сократ приходил не так рано, но сегодня его папа давал первый урок в школе, а мама уехала на синем автомобильчике на работу в город, Аврора тоже ушла в школу, ну вот Сократ и не захотел сидеть дома один и с утра пораньше отправился к Гюро.

– Давай играть, как будто у нас музыкальная школа, где учатся играть на скрипке, – предложила Гюро. – Чур, сначала я буду тебя учить, а потом ты меня, мы будем по очереди учителем. Сейчас я буду Алланом, мне нужно нарисовать бакенбарды.

Гюро достала жжёную пробку, которой они с мамой мазали друг другу нос, играя в «Чёрного Петера», и нарисовала себе на щеках роскошные бакенбарды. Сократ с восхищением наблюдал за этим. Он ещё не был знаком с Алланом, но ничего, когда-нибудь ещё познакомится!

– Сначала мы как будто просто сидим в комнате ожидания, хотя на самом деле мы не будем сидеть, а будем ходить по ней, как будто мы большие ребята, которые тут учатся. Мы будем ходить по комнате и петь, мы всё время заняты музыкой. Петь надо вот так: тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля – сначала вверх, потом вниз.

Сократу это очень понравилось, он расхаживал как большой, распевая высокие и низкие ноты, и Гюро тоже пела. Комната наполнилась голосами.

– Ну вот, попели, а теперь пора начинать скрипичный урок, – сказала Гюро. – Теперь я буду Алланом, а ты приходишь со своей скрипкой. Скрипка на самом деле моя, но пускай она понарошку будет твоя. Начнём с того, что ноты ты вряд ли знаешь. Ты же ещё совсем маленький.

– Немножко знаю, – сказал Сократ. – Аврора меня научила.

– Вот беда! – сказала Гюро. – Раз так, то не знаю, сможешь ли ты научиться особенному, секретному способу.

– Я знаю совсем мало нот, только до-ре-ми-фа-соль-ля-си-до, а ещё фа-диез и соль-диез. Это я не знаю, что значит, но мне нравятся эти слова.

– Ну вот, – сказала Гюро. – Сперва нам надо подтянуть струну на смычке. Она сделана из конского волоса от лошадиного хвоста. Её нельзя