Фортуна Флетчера - Джон Дрейк

— Нет, сэр, — ответил Сэмми. — Больше не понадобится.

Лейтенант Уильямс одобрительно кивнул.

— Мистер Боун, — сказал он, — я поздравляю вас с точной оценкой риска от начала и до конца этого дела.

— Есть, сэр, — очень осторожно ответил Сэмми.

Затем хирург увел его, чтобы обработать спину, а нас распустили. Позже Сэмми с триумфом вернулся на нижнюю палубу, и его авторитет поднялся еще выше, чем был прежде. Что до мистера МакФи, он был в ярости от легкости наказания Сэмми и еще больше от замечаний лейтенанта Уильямса в конце, ибо знал, что за то же самое оскорбление любого другого уорент-офицера Сэмми оказался бы на виселице. По правде говоря, никто не любил казначеев.

Так что он продолжал свои игры с нашей едой и прочими припасами. Но на борту этого корабля он навсегда остался посмешищем, и даже офицеры за его спиной называли его «Иудой». Мы все говорили Сэмми, как он был умен, но он не соглашался.

— Тьфу! — сказал он. — К черту «оценку риска»! Я думал, будет дюжина. Или две, от силы. Проклятые офицеры; по-моему, некоторым из них нравится смотреть на порку.

10

Я всегда считал ошибкой хоть в чем-то полагаться на своего младшего брата.

(Из письма Александра Койнвуда с борта «Фиандры» в Портсмуте от 24 февраля 1793 года леди Саре Койнвуд по адресу: Лондон, Далидж-сквер, 14.)

*

Леди Саре Койнвуд было сорок семь лет. Но никто бы в это не поверил. Ее подруги сказали бы тридцать пять, а ее друзья-мужчины никогда об этом не задумывались. Когда они думали о леди Саре, что случалось часто и с затуманенным взором, их мысли были заняты другим. Следовательно, она могла заполучить любого мужчину, какого хотела, включая Его Королевское Высочество принца Георга, наследника английского престола.

Она выбрала его с единственной целью — досадить его постоянной любовнице, миссис Фицгерберт, поскольку та ранее сочла своим долгом напомнить Лондону, что муж леди Сары занимается торговлей, тем самым отлучив леди Сару от высшего общества после долгих лет, потраченных на то, чтобы туда пробиться. Следовательно, сообщения об истериках и припадках миссис Фицгерберт, когда она узнала, что ее обожаемый «Флоризель» (ее смехотворное прозвище для него) ей изменяет, стали для леди Сары, потерпевшей светское фиаско, успокоительным бальзамом.

К тому же, в свои тридцать один год принц был высок, красив и питал слабость к женщинам постарше. Так что какое-то время он и сам по себе был забавен. Но леди Сара находила его избалованным и незрелым, с прискорбно ограниченным набором плотских желаний. Более того, он начал толстеть и болезненно к этому относился. Он приходил в ярость, если кто-то в его присутствии хотя бы упоминал о полноте.

Это оказалось полезным, ибо, когда леди Сара от него устала, она смогла избавиться от него с помощью простой записки. Она была отправлена в ответ на типично пылкое приглашение от принца, которое она зачитала вслух своим подругам, прежде чем прочесть им свой ответ. Никто не засмеялся, когда они услышали, что она написала, но они едва сдерживались, когда увидели саму записку. Она гласила:

«Леди Сара сожалеет, что не может более принимать приглашения от Принца Уэльского». [5]

Через час этот каламбур был известен в каждом салоне Лондона, и все остряки того времени кусали локти, что не додумались до этого сами, а многие позже приписывали эту шутку себе.

Так закончилась короткая связь с принцем Георгом. Но леди Сара ни на мгновение о нем не скучала. Отбросить использованного любовника ничуть не мешало делу всей ее жизни — потаканию своим алчным аппетитам. Единственным настоящим препятствием на этом пути была мучительная проблема долгов. За эти годы она потратила огромные суммы в модных центрах Лондона и Бата. Но поскольку у нее не было реальных денег, все было в кредит. До недавнего времени это было легко, так как все полагали, что после смерти сэра Генри она станет наследницей. Но вот уже почти месяц старый монстр горел в аду, а торговцы зашевелились. Они все еще были вежливы, но уже начинали предъявлять длинные и огромные счета.

Эти счета были главной, хотя и не единственной, причиной той черной злобы, что висела сегодня над леди Сарой. Она проклинала их при одной мысли и металась по своему дорого обставленному салону в своем дорогом новом доме на Далидж-сквер. Обычно салон был ее особой отрадой, но не сегодня. Она отослала обычных прихлебателей, а в пустой комнате не было утешения, и она не могла больше этого выносить. Она позвонила, вызывая слугу.

Тут же послышался топот ног, и дверь отворилась. Как и ожидала леди Сара, это была Бетти, новая девушка, только что из деревни, с пухлыми круглыми ручками и ножками. Разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы леди Сара держала уродливых служанок, и, наоборот, будь девушка хоть сколько-нибудь серьезной соперницей леди Саре, она бы и секунды не пробыла в доме. Но Бетти была счастливым маленьким созданием с золотистой улыбкой, которую мужчины по своей глупости находили привлекательной. И ей было всего шестнадцать.

Бетти сделала милый реверанс и тщательно произнесла фразу, которой ее научили.

— Что угодно моей госпоже? — спросила она.

Ответ последовал незамедлительно. Леди Сара быстро нашла в ней недостатки, отругала ее, пригрозила выгнать на улицу, отхлестала по щекам и отправила прочь в слезах.

Леди Сара тут же почувствовала себя лучше и нашла зеркало, чтобы полюбоваться собой. Она поправила каскад маленьких локонов высокой греческой прически и улыбнулась своему платью. Война войной, а она опережала весь город, щеголяя в последней парижской моде, и это ей очень шло. Прозрачный муслин с обнаженными руками и полуоткрытой грудью, может, и не был удобен в феврале, но что такое удобство по сравнению с модой?

Позже, когда в комнату впорхнул ее сын Виктор, она была в довольно хорошем настроении.

— Милый мальчик! — сказала она и поцеловала его. — Сядь рядом и расскажи мне все.

Милый мальчик теребил одной рукой трость, а другой — свои модные пуговицы. Рассказать ему было особо нечего, и все новости были плохими.

— Итак, — сказала его мать, когда он закончил, — с юристами у тебя вышло не лучше, чем у меня.

— Нет, — сказал он. — В принципе, завещание