Девушка из Монтаны - Грейс Ливингстон Хилл

Женщина рассмеялась.

– Это невозможно, – сказала она. – Обучение здесь стоит пятьсот долларов в год. Кроме того, мы не принимаем девушек вашего класса. Это школа-пансион благородных девиц. Вам следует поискать что-то другое.

И она удалилась, чтобы посмеяться с коллегами над странной особой, необычной бродяжкой, с которой ей пришлось побеседовать. А вперед снова выдвинулась служанка, объявившая Элизабет, чтобы она убиралась.

Горько разочарованная, Элизабет вернулась к своему коню, в глазах у нее стояли слезы. Уезжая, она все время с тоской оглядывалась на здание школы и не замечала прохожих, отпускавших шуточки на ее счет. Она являла собой странное зрелище – в рваном платье, со свалявшимися волосами, дочерна загорелая и со слезами на глазах. Ее заметил один художник и, провожая взглядом, подумал было, что стоит ее нагнать и предложить позировать для своей следующей картины.

Ее заметила и женщина в неопрятном наряде, с лицом, слишком хорошо знакомым с пудрой и румянами, и окликнула:

– Эй, милочка, подожди-ка!

Ей пришлось повторить это несколько раз, прежде чем Элизабет поняла, что обращаются именно к ней, и натянула поводья.

– Милочка, – сказала женщина, – ты устала и чем-то расстроена. Не хочешь отправиться ко мне домой передохнуть?

– Спасибо, – ответила Элизабет, – но мне надо ехать. Я отдыхаю только по воскресеньям.

– Ну так просто загляни ко мне ненадолго, – уговаривала женщина. – Ты выглядишь такой уставшей, а у меня есть мои девочки. Уверена, ты будешь рада отдохнуть и поболтать с ними.

Этот ласковый тон тронул девушку. Только что ее гордость была ранена надменной школьной дамой. А эта женщина наверняка добрая.

– А вы далеко живете? – осведомилась Элизабет.

– В паре кварталов отсюда, – сказала женщина. – Поезжай по краю дороги, чтобы мы могли поговорить по пути. Куда ты направляешься? Похоже, ты приехала издалека.

– Да, – устало ответила девушка. – Из Монтаны. Я приехала в школу. Это Филадельфия?

– Нет, это Чикаго, – ответила женщина. – Школы здесь лучше, чем в Филадельфии. Если ты ненадолго задержишься у меня, я посмотрю, что можно сделать, чтобы устроить тебя в школу.

– А это трудно – устроиться в школу? Я думала, им нужны люди, которых можно учить.

– Да, это очень непросто, – врала женщина. – Но, кажется, я знаю одну школу, куда могла бы тебя отдать. А где твои родные? Остались в Монтане?

– Они все умерли, и я уехала в школу.

– Бедное дитя! – лицемерно вздохнула женщина. – Пойдем ко мне, я о тебе позабочусь. Я знаю, как ты сможешь заработать, а заработаешь – так и иди учиться, если уж так хочешь. Но ты ведь слишком взрослая для школы. По мне, так ты сможешь прекрасно устроиться и без учебы. Ты очень хорошенькая, знаешь? Тебя нужно только приодеть, и будешь совсем красоткой. Пойдем со мной, и я научу тебя, как заработать на чудесные новые платья.

– Вы очень добры, – серьезно ответила Элизабет. – Мне действительно нужна новая одежда, отлично, если я смогу на нее заработать.

Глупо, конечно, но чем-то эта женщина ей не нравилась.

Они еще несколько раз повернули и остановились перед высоким кирпичным зданием с множеством окон. Оно походило на соседние здания, и, когда Элизабет оглядела улицу, ей показалось, что такие здания тянутся на мили. Она привязала коня у входа и вошла вслед за женщиной. Женщина сказала ей присесть на минуту, пока она найдет хозяйку, а та уж расскажет ей про школу. В комнате было еще несколько хорошеньких девушек, которые заговорили с ней. Они подшучивали над ее одеждой и чем-то напомнили Элизабет тех девушек из школы.

Вдруг она поняла, в чем дело. Ну конечно же, это школа, а женщина не хотела говорить ей об этом, пока сама не переговорит о ней с учительницей!

– Скажите, это школа? – стесняясь, спросила она.

Вопрос был встречен взрывом издевательского смеха.

– Как же, школа! – крикнула самая смелая и красивая девушка. – Школа скандального поведения!

Одна из девушек – бледная, с темными тенями под глазами, с печально опущенными уголками рта и пятнами лихорадочного румянца на щеках, подошла к Элизабет и что-то шепнула ей на ухо.

Элизабет в ужасе подскочила и кинулась к двери. Но дверь была заперта. Тогда она повернулась к остальным с таким видом, будто попала в клетку со львами.

Глава 10. Наконец-то Филадельфия

– Откройте дверь, – приказала она. – Выпустите меня сейчас же!

Бледная девушка двинулась было к двери, но хорошенькая ее остановила:

– Нет, Нелли. Если ты откроешь, Мадам на нас рассердится.

Затем повернулась к Элизабет и добавила:

– Кто войдет в эту дверь, уже никогда не выйдет обратно. Ты попалась, милочка.

В голосе ее прозвучала горечь и жалость к себе. Элизабет это почувствовала, выхватила пистолет и направила на девушек. Те были поражены: они не привыкли к виду женщин с пистолетами.

– Откройте дверь, или я вас здесь перестреляю! – крикнула Элизабет.

В этот миг она услыхала, что кто-то спускается по лестнице, и кинулась назад в комнату, в которой, как она помнила, были открыты окна. На них стояли проволочные сетки, но она схватила стул, швырнула в окно и выскочила на улицу, не обращая внимания на пытавшиеся удержать ее руки. Впрочем, руки не особенно и старались, их обладательницы были изрядно напуганы видом готового выстрелить пистолета.

Ей хватило секунды, чтобы отвязать коня и вскочить на него, а затем она помчалась по улице города со скоростью, дозволенной только миллионерам и автомобилям. Она, не вздрогнув, проскакала мимо первого встреченного ею авто. Глаза ее сверкали, рот был упрямо сжат, по щекам катились злые слезы, она гнала своего бедного коня, пока то одному, то другому полицейскому не пришло в голову попытаться ее задержать. Но ничто не могло прервать ее скачку, она обгоняла фургоны, экипажи, автомобили, трамваи, пока не вырвалась из водоворота большого города и снова не очутилась на открытом пространстве.

К вечеру она подъехала к небольшому коттеджу на симпатичной окраине. Стены коттеджа увивали розы, во дворе цвели старомодные цветы. На передней террасе в кресле-качалке сидела маленькая аккуратная старушка и вязала. От калитки к входной двери вела дорожка, от еще одной, боковой калитки вела другая дорожка, которая огибала коттедж.

Элизабет увидела эту картину и, пробормотав «Отче наш, прошу, укрой меня!», на полном скаку остановила коня на краю улицы. Соскочив и оставив коня тыкаться носом в забор, ибо под ним рос чудесный вкусный