Волшебство для Мэриголд - Люси Мод Монтгомери

«Прости, что я ненавидела тебя и молилась, чтобы тебя здесь не было», – сказала она Собаке.

«Какая может быть ненависть между друзьями? – спросила Собака. – Этот гусак больше не обидит тебя. Я прослежу за этим, милая».

В этот вечер смех Мэриголд раздавался по всему Еловому Облаку. Мир снова стал приятным улыбчивым местом, где все счастливы. Она с аппетитом поужинала и отправилась на холм к Сильвии – что вовсе не порадовало бабушку. С тех пор она убегала в школу пораньше утром, чтобы было время поиграть с Собакой, которая, обнаружив, что может, когда нужно, перепрыгивать через забор, делала это каждое утро и каждый вечер, чтобы получить от Мэриголд ласку и закусочки из её корзинки.

Мэриголд чувствовала некую сладость от своей победы, потому что никому не призналась, как ей было страшно. Ей казалось, что она смыла с себя пятно позора, что прилипло к ней с того вечера у дяди Пола. Но теперь, когда она больше не боялась, она всё рассказала маме, потому что невыносимо иметь секреты от мамы. Лорейн ужаснулась, узнав, как долго это маленькое существо в молчании и одиночестве выдерживало такую агонию.

«Не думаю, что ты была трусихой, дорогая. Ты была очень храброй, когда шла туда, где тебе страшно, всегда поступай так же».

«Если бы я могла выбирать себе маму, то выбрала бы тебя», – прошептала Мэриголд.

Все вокруг вновь стало красивым, и каждый ветерок в мире стал другом.

«Разве я тебе не говорил», – промурлыкал Люцифер.

«Я всегда буду любить кошек немножко больше, чем собак, – ответила Мэриголд, – но Собака мистера Плекстона – Прекрасная Собака».

«Такого не бывает», – последнее слово осталось за Люцифером.

Глава 7. Потерянный смех

1

В одно субботнее июньское утро Мэриголд проснулась, сияя от удовольствия. Как расчудесно, что день рождения Сильвии в июне. Они устроят пикник в сосновых зарослях у маленького родника, где не ступали ни чьи ноги, в банкетном зале с высокими елями вместо колонн. С маленькими замороженными пирожными – некоторые с ледяной розовой буквой «М», а некоторые – с «С». И с большим шикарным тортом, украшенным переплетенными «М» и «С», и всё это – с ароматом кокоса. Мама испекла этот торт специально на день рождения Сильвии. Мама, она такая молодчина. А бабушка… но сейчас Мэриголд не собиралась думать о бабушке и её отношении к Сильвии, в столь чудесное утро розового света над лугами, сияющих небес, юных белых вишен и ветров, танцующих над холмами.

«Весна – такое волнующее время», – блаженно думала Мэриголд, соскакивая с постели и начиная одеваться.

Бабушка и мама уже завтракали – бабушка, как обычно, величественная, осанистая, серебристо-седая, со стальным взглядом голубых глаз, казалась недовольной. Она не одобряла этот пикник также, как и Сильвию. Она так надеялась, что Мэриголд расстанется с нелепой фантазией, когда пойдет в школу. Но Мэриголд ходила в школу уже целый год и, казалось, была увлечена Сильвией ещё больше, чем прежде.

«Сегодня мы должны сообщить ей, что завтра ты уезжаешь в санаторий», – сказала бабушка.

«О, нет, только не сегодня, – взмолилась Лорейн. – Пусть у неё будет ещё один счастливый день. Скажем завтра утром».

Лорейн сильно простудилась в марте и никак не могла оправиться. Тётя Мэриголд сказала, что пока нет ничего серьезного, но посоветовала провести пару месяцев в санатории. Она напугала бабушку и Лорейн намного больше, чем заслуживало состояние последней, но тётя Мэриголд понимала и младших, и старших. Она знала, что Лорейн слаба и измотана. Она знала, что ей нужен настоящий отдых, и что она никогда не сможет получить его в Еловом Облаке или в гостях у родственников. И знала, что Лорейн никогда не покинет Мэриголд, если её как следует не напугать. И тётя Мэриголд постаралась сделать это.

«Ты уезжаешь завтра днем. У неё останется слишком мало времени, чтобы свыкнуться с этим».

«Но не сегодня», – попросила мама. Бабушка согласилась. Трудно отказать просьбе женщины, которая уезжает в санаторий на следующий день, даже если вы считаете эту просьбу глупой. А затем прибежала Мэриголд, довольная и румяная как роза, и принялась есть кашу из своей любимой голубой тарелочки. Настоящую кашу. Бабушка настаивала на этом. Для бабушки не существовало никаких воображаемых каш под названием «хлопья».

«Разве не здорово, что день рождения Сильвии в июне? – сказала Мэриголд. – И ей тоже восемь лет. Разве не здорово? Мы же с нею почти близнецы, да, мама? Мы так славно проведем сегодня день. После пикника пойдем искать эхо, что живёт далеко-далеко в горной стране».

«Не уходи слишком далеко, иначе опоздаешь к ужину, – сказала бабушка. – Ты опоздала в прошлую субботу».

Мэриголд насмешливо взглянула на бабушку. Неужели она не понимает, что, когда вы проходите через Волшебную дверь, то попадаете прямо в сказочную страну, где нет такой вещи как время?

«Я думаю, что мне будет страшновато уходить очень далеко», – сказала Мэриголд маме по секрету. Со времён Собаки Мэриголд больше не скрывала, что ей бывает страшно – Собака, увы осталась лишь в далеком прекрасном прошлом. Зимой мистер Плекстон продал её кому-то на том берегу. Мэриголд, которая когда-то желала, чтобы она умерла, каждое утро по пути в школу проходила мимо калитки мистера Плекстона с комком в горле, ненавидя его и горестно скучая по той дружеской страстно лающей катапульте, что перепрыгивала через забор к ней. Бог в конце концов ответил на её молитву – поздновато, как с горечью думала она.

«Следует быть осторожным, когда молишься за что-то», – таково было её мнение.

«Но Сильвия не испугается. Сильвия ничего не боится. Например… – Мэриголд заметалась в поисках примера, показывающего, какой храброй может быть Сильвия, – ну, она была бы пригласила пастора Джона, если бы захотела».

«Вот видишь», сообщил стальной взгляд голубых бабушкиных глаз. Но мама только рассмеялась.

«С каким джемом ты хотела бы пироги, милая? Со сливовым или крыжовниковым?»

Мэриголд больше любила крыжовниковый, но… «Сливовый, мама. Сильвия любит сливовый».

Корзинка с ланчем была собрана, и Мэриголд радостно побежала на веранду, но вернулась обратно.

«А где же ключ от калитки в сад?» – спросила она.

«Наверху в моем комоде, – ответила бабушка. – Иди через чёрный ход».

Мэриголд с упреком взглянула на бабушку, размышляя, станет ли такой же глупой, когда ей самой будет больше