Азимут между пламенем и порчей - Павел Николаевич Корнев

новую позицию — это нормально. Проснуться однажды с перерезанной глоткой — нет. Тут-то вызывать меня на дуэль никто не будет, тут станут бить исподтишка. И какая доблесть в том, чтобы мишень из себя изображать?

На задворках «Небесной лестницы» никого подозрительного не обнаружилось, только выезжала за ворота телега с тюками грязного постельного белья. Я проскользнул следом и поспешил к выходу из переулочка, но выглянул из-за угла и сразу приметил квартального надзирателя и двух его подручных. Те дымили папиросами на соседнем перекрёстке и в мою сторону не смотрели, так что я спешно подался обратно, развернулся и потопал прочь.

Переулочек вывел на пустынную улицу, и я двинулся вверх по склону, намереваясь подняться на Холм, дабы спуститься оттуда на Каштановый бульвар и незамедлительно убраться в Чернильную округу. Только ещё надо было отыскать укромный уголок и поменять свой экспедиционный наряд на неприметные брюки и пиджак, а то буквально каждый встречный-поперечный пялился: крепенькие дворники пристальными взглядами провожали, тётушки шушукаться начинали, почтенные мужи неодобрительно хмурились. Бородатый извозчик на козлах прокатившего навстречу экипажа и вовсе чуть дырку взглядом не просверлил. А вот молоденькие симпатичные барышни восторженными улыбками меня не награждали и в воздух чепчики не бросали. Молоденьких симпатичных барышень в этом квартале наблюдался явный недостаток.

Но не попадались на глаза и стражи порядка, что для меня сейчас было куда как важней. Хотелось уйти чисто, не наследив и не оставив за собой хвоста. Что же до возможной слежки — я ни на миг не расслаблялся и не только крутил головой по сторонам, но и привычным уже для себя образом пытался ощутить чужие взгляды. Заинтересуется кто всерьёз — непременно почувствую. Всё же улочка тихая, людей раз-два и обчёлся…

Шатнулся в сторону я, ещё даже толком не сообразив, что именно насторожило. Не обратил внимания на шорох одежды, звон мелочи в кармане и топоток быстрых шагов за спиной, не распознал намерение пальнуть в затылок, не оказался осенён внезапным предвидением. Даже меж лопаток от чужого взгляда не заломило. Просто спинным мозгом ощутил опасность и среагировал на неё рефлекторно, как поступил бы на моём месте любой битый жизнью босяк.

Рывок!

Уловил намёк на какую-то магическую неправильность, и — грохнуло!

Левое ухо опалило пороховыми газами, и я враз оглох на него, но выпущенная едва ли не в упор пуля прошла мимо, угодила в стену дома и отрикошетила от неё смятым комком свинца. В развороте я окутался обжигающей аурой, и когда револьвер в руке незнакомца вновь плюнул свинцом, огнём и дымом, до меня долетел лишь разъеденный порчей прах.

Сбоку — движение!

Подельник едва не прикончившего меня стрелка бестрепетно шагнул в пелену тёмно-пурпурного пламени, в его руке сверкнул длинный нож. Я отбил клинок тростью и вдруг осознал, что не ощущаю нападавших магическим чутьём. Вместо отголосков духа — пустота!

Амулеты ухарей укрыли их не только от моего чутья, но и от обжигающей ауры, а значит, могли защитить и от боевых арканов, так что я попросту вцепился в руки убийц, стиснул мёртвой хваткой их правые запястья и дёрнул, заставляя шагнуть навстречу друг другу.

Не сам вцепился, стиснул и дёрнул — задействовал для этого магические конечности!

Защитные амулеты не позволили кровавым пальцам раздробить кости, но делать этого я и не собирался: намеревался лишить ухарей равновесия и своего добился. Головорезы столкнулись, стрелок насадился на зачарованный клинок ножа, охнул и повалился на колени. Я выкрутил его запястье, револьвер пальнул едва ли не в упор, и словивший пулю ухарь завалился на брусчатку рядом с подельником.

А я даже саквояж не обронил и от трости не избавился. Шляпа и та с головы не слетела.

Дела!

Пронеслась по улице тревожная трель свистка, я погасил ауру и метнулся к ближайшему переулку, со всех ног припустил по нему прочь. За спиной продолжал терзать свисток дворник, но в погоню за мной никто не кинулся, да я уже и сам опомнился, сообразив, что претензий со стороны стражей порядка могу не опасаться, зато кое-кому другому способен отмерить их сторицей.

И с чего бы мне такую возможность упускать? Чудом ведь с жизнью не распрощался! Не будь настороже, не среагируй инстинктивно, словно в драных джунглях, и получил бы пулю в затылок, поскольку от выстрела в упор не спасёт никакой предупреждающий атаки аркан!

Подумал об этом — и аж заколотило всего. Остановился, развернулся, зашагал обратно и вздрогнул, когда с улицы донёсся хлопок выстрела, а потом кто-то зло гаркнул:

— Назад!

Я подскочил к углу дома, чуток высунулся из-за него и обнаружил, что какой-то бородатый детина тянет словившего пулю ухаря к экипажу, куда уже погрузил насадившегося на зачарованный нож стрелка. Поднявший переполох дворник на рожон не полез и спрятался в подворотне, стражей порядка было не видать, случайные свидетели происшествия благоразумно разбегались. Улица стремительно пустела, и колебался я недолго: бросил под ноги саквояж и трость, быстрым шагом двинулся к месту недавнего побоища и… Тут из экипажа на мостовую выпрыгнул долговязый тайнознатец!

Невыразительное лицо, нескладная фигура… Враз будто наитие снизошло: да это ж шут гороховый! Тот размалёванный скоморох на ходулях! Привратник Барона!

Я тоже неузнанным не остался: тайнознатец зло ругнулся, насторожившийся извозчик отпустил мертвеца. Тогда приложил детину ударным приказом, а в тайнознатца отправил кровавую искру.

Ловите!

Никакого амулета у извозчика при себе не оказалось, его снесло с ног и впечатало в стену дома, а вот привратник держал наготове защитные чары вроде моего собственного предупреждающего атаки аркана. Сгусток тёмного пурпура угодил в силовой щит и хоть прошил его, но при этом потерял стабильность и отклонился в сторону. Угодил в экипаж и оставил в стенке здоровенную сквозную дыру, только щепки полетели!

Кони испуганно заржали и помчались прочь, подручный Барона метнул в меня атакующий аркан, лишённый малейшего намёка на стихиальную окраску. Заряд чистейшей небесной силы, до предела сжатой и разогнанной, был способен пробить человека насквозь, но возникшая на его пути кровавая пятерня не расплескалась пурпуром, а стиснула и раздавила — лишь прыснули во все стороны бесцветные искры.

Следующее заклинание противника я принял на магический щит, и пурпурный барьер малость прогнулся, но тут же восстановил прежнюю форму, полностью погасив удар. Захотелось приголубить шута чем-нибудь убойным, чтобы даже пепла не осталось, вот только одно дело расправиться с простецами-головорезами, отражая нападение, и совсем другое прикончить тайнознатца, на которого ты накинулся первым. Поди ещё докажи его связь с моими несостоявшимися убийцами! Да и