Азимут между пламенем и порчей - Павел Николаевич Корнев

вздохнул и малость подался вперёд, опёрся предплечьями о край столешницы. Проделано это всё было неторопливо и даже медленно, но угрозой от охотника на воров так и повеяло.

— Не мне, — негромко обронил он.

И вот ведь какое дело: пусть одет был Седой и весьма добротно и недёшево, но на постояльца «Небесной лестницы» нисколько не походил, а персонал делал вид, будто ничего из ряда вон не происходит и никто к их гостю не пристаёт.

Стало откровенно не по себе, но за словом я в карман не полез.

— И давно на побегушках у Барона?

Кому другому после такого Седой точно бы в морду двинул, в ином месте не побоялся бы и с тайнознатцем схлестнуться, но здесь было слишком много лишних глаз.

— Работа у меня всяких поганцев разыскивать, которые нашкодили и ответ держать не хотят.

— Нашёл? — усмехнулся я. — Дальшечё?

К подобному обращению Седой привычен не был, лицо его понемногу начало наливаться кровью.

— Ещё есть возможность разрешить дело миром, — будто через силу проговорил охотник на воров. — Я всегда даю людям шанс.

— Ага, самтакой, — кивнул я и уставился собеседнику в глаза, заговорил уже неторопливо и размеренно: — Слушай, Седой. Кровушки у меня на руках сильно больше, чем у тебя на пару с Людоедом. И я не жуликов мордовал, и не ухарей даже, а дичь позубастей, которая и сама себя охотником мнила. А посему вот тебе хороший совет: забудь обо мне и Барону то же передай. И тогда я забуду о вас.

Седой чуть подался назад и прищурился, но прислушаться к моим словам не пожелал.

— Уж скольким таким наглым юнцам я бока обломал, ты даже не представляешь! — покачал он головой, повернулся к окну и кивнул, но вопреки ожиданиям пялившийся на меня Людоед с места не сдвинулся, даже взгляда не отвёл. При этом некий сигнал он кому-то всё же подал, поскольку и минуты не прошло, как распахнулась входная дверь и в гостиницу заявилась непонятная троица: неброско одетый мужчина средних лет, столь же неприметный молодчик и тайнознатец-огневик в низком цилиндре и вызывающе-ярком костюме в крупную коричневую и оранжевую клетку.

На меня аколит даже не взглянул и сразу двинулся к буфету, а вот крепыш замер у двери со скрещёнными на груди руками, всем видом давая понять, что прорваться мимо него не сможет ни один лиходей.

Завтракавшие постояльцы удивлённо зашушукались, и тут уж дежурный клерк бросил делать вид, будто ничего не происходит — вот только он не потребовал объяснений у незваных гостей, а вместо этого велел одному из служащих принести к моему столу ещё один стул. На который и уселся старший из заявившейся в гостиницу троицы. На груди у него посверкивала серебром бляха квартального надзирателя.

— О! — улыбнулся я. — Тяжёлая артиллерия подтянулась!

Седой указал на меня и без особого напора, но всё же предельно веско объявил:

— Этот человек разыскивается за умышленную порчу чужого имущества, вымогательство и убийство!

Прежде чем квартальный надзиратель успел открыть рот, я спросил:

— Кем разыскивается?

Квартальный рот закрыл и перевёл взгляд на охотника на воров.

— В частном порядке разыскивается, — нехотя признал тот.

Представителя городских властей такой ответ всецело устроил, и он заявил:

— Следуйте за мной!

Я придал себе брезгливое выражение, столь любимое Лучезаром, и с ленцой бросил:

— На кой чёрт? Управу каким боком частное обвинение касается? — После заявил Седому: — Есть претензии? Выписывай повестку, увидимся в суде.

— Всему свой черёд, — буркнул в ответ охотник на воров, крайне раздосадованный нерешительностью явно заранее подмазанного представителя городских властей.

— Следуйте за мной! — повторил тот.

Я подлил себе чая, занялся кашей и уточнил:

— Куда и зачем?

Совсем уж откровенно чинить произвол при свидетелях квартальному определённо не хотелось, но выкрутился, конечно же.

— В околоток, — объявил он. — Для выяснения личности.

— Смешно, — улыбнулся я, хоть весело мне и не было. Затем достал из внутреннего кармана бляху с церковной эмблемой и собственным именем на обороте, предложил: — Проверяй.

Квартального такой поворот неприятно удивил, поглядел на Седого он вроде бы даже укоризненно, но отступиться не пожелал.

— Там разберёмся!

Я промокнул губы краешком салфетки и вздохнул.

— Слышал, у нового епископа не лучшие отношения с управой. Точно хочешь их ещё больше ухудшить из-за облыжных обвинений со стороны небезызвестного Барона с Заречной стороны? — Мои оппоненты обменялись быстрыми взглядами, и тут уж я рассмеялся совершенно искренне. — Что? Думал, Седого кто поприличней подрядил? — спросил у одного, другому же бросил: — В управе-то знают о твоих шашнях с этим жуликом?

Квартальный не выдержал и поднял руку. Я напрягся, но стоило тайнознатцу в клетчатом костюме приблизиться, и представитель городских властей указал на мою бляху.

— Проверь! — потребовал он.

Почудилось лёгкое давление на дух, а после молодой человек объявил:

— Жетон настоящий.

Квартальный помрачнел и уточнил:

— Выдан кому?

— Так этому, — кивнул на меня аколит, — труднику Серому.

Нельзя сказать, будто из квартального надзирателя разом воздух выпустили, но он растерял весь свой запал, упёрся ладонями в край столешницы и поднялся со стула.

— На этом всё, судари, — объявил он и отправился восвояси, не забыв прихватить с собой и парочку подручных.

А я уставился на Седого.

— Не лезь в это, воров лови.

Но едва ли удалось достучаться до пожилого громилы, очень уж недобро глянул на меня Седой, прежде чем многозначительно произнести:

— Я давал тебе шанс, — и вслед за квартальным проследовать на выход.

Какое-то время компанию мне составлял Людоед, потом убрался от окна и он, ну а я горячку пороть не стал: для начала позавтракал и уже только после этого поднялся в номер, где уместил в саквояже все свои пожитки. Затем сотворил магический доспех, погляделся в зеркало и покачал головой.

Вот ведь не живётся спокойно! Ну за что мне это всё, а?

В сердцах ругнувшись, я вышел в коридор и двинулся на поиски чёрного хода. Пусть так быстро туда-обратно на Заречную сторону и не смотаешься, но всё же рисковать попусту я не собирался и решил улизнуть из гостиницы незаметно для окружающих.

Ничего постыдного в бегстве не видел: и босяком ноги уносить доводилось, и за морем, бывало, нас по джунглям противник гонял. Отступить на