Властелин Атласа - Колин Фалконер

— Это поразительно. Что случилось с его командиром?

— Пуля раздробила ему бедренную артерию. Никто ничего не мог сделать. Он умер.

— И все же. Вашему другу дали медаль?

— Да.

— Что еще я должен о нем знать?

— Он искусный скалолаз. В юности он покорил некоторые из высочайших гор Уэльса и Шотландии.

— Такие же высокие, как здесь, в Атласских горах? Как Джебель-Тубкаль?

— Пожалуй, не совсем такие высокие.

— А верность?

— Да.

— Почему вы улыбаетесь?

— Он до абсурда верен.

— Верность может быть недостатком?

— Когда мы учились в школе, был там один мальчик, Стайлз. Размером с дом. Он превратил мою жизнь в ад. Однажды Гарри увидел, как он избивает меня во дворе, и вмешался.

— И?

— Гарри самому досталось. Но после этого задира оставил меня в покое.

— Остается честь. Вы хмуритесь.

— Потому что британская армия считает, что у него ее нет.

— Вы сказали, ему дали медаль за отвагу.

— А год спустя они забрали медаль и заставили его уйти в отставку.

— Почему?

— Я не знаю всех подробностей, и даже если бы знал, не думаю, что он хотел бы, чтобы я говорил об этом с другими.

— Я не понимаю.

— Он бывает безрассуден, когда дело касается женщин.

— А, женщина. Поэтому у него такая боль в глазах?

Джордж покачал головой. Он не знал, что ответить. Неужели это было так очевидно, что каждый мог это видеть, даже берберский вождь, который встречался с ним всего один раз?

— Настоящая боль, я полагаю, приходит, когда человеку дарована привилегированная жизнь, а он не знает, что с ней делать. Когда он чувствует, что недостоин ее.

— Разве отец его не научил?

— Его отец, я думаю, и есть часть проблемы.

— Вы знали его отца?

— Знал.

— Он был хорошим человеком?

— По моему мнению, нет.

Амастан кивнул. О чем он думал? «Когда видишь только глаза человека, — подумал Джордж, — ты всегда в невыгодном положении. Словно он видит меня насквозь, а я не могу разгадать ничего в нем». Он отпил чай, который принес раб, не потому, что хотел пить, а чтобы избежать взгляда каида.

— Почему вы здесь, англичанин? Здесь, в Марокко.

— Потому что нам предложили много денег.

— Деньги сами по себе — ничто. Если у вас их достаточно, вы можете сложить их в пещере до самого потолка, и вы не станете богаче. Предназначение денег — воплощать мечты и желания. Это меч, чтобы сразить врагов, или каменотес, чтобы построить ваш дворец. На что вы потратите свои?

— Я собираюсь сдержать обещание, данное отцу.

— Хороший ответ. — Амастан взял со стола бутылочку и осмотрел ее. Его руки были огрубевшими от верховой езды, но пальцы на удивление длинными и тонкими. — У нас много общего, у вас и у меня. Когда вы поможете мне с пушками, возможно, мы посмотрим, смогу ли я помочь и вам.

— По правде говоря, я ничего не знаю об артиллерии. В армии я был врачом. Из нас двоих воин — Гарри. Я — лишний.

— Нет, хаким, целитель, как вы. Вы полезны, хоть и в ограниченной степени.

— Я смущен такой щедрой похвалой.

— Если ваш эликсир сможет изгнать джинна, который мучает мою сестру, вы заслужите мою благодарность. Я позабочусь, чтобы вы были вознаграждены. — Он остановился, схватившись за живот.

— Мой господин?

— Ничего.

— Вы больны?

Он снова поморщился и покачал головой.

— Если бы мне было позволено вас осмотреть?

— Нет, не позволено. Это ничего. Благодарю за эликсир. Теперь можете идти.

— Но если…

— Можете идти!

Джордж поднялся, чтобы уйти. Когда он дошел до двери, Амастан окликнул его.

— Ваш друг. Капитан.

— Да?

— Скажите ему, в следующий раз, когда он захочет выйти ночью, пусть пользуется главными воротами. Так будет проще. Я велю страже подать ему горячий чай, когда он вернется.

И он рассмеялся.

Гарри поднял голову, когда Джордж вернулся со своей встречи с Амастаном. Он был окружен скомканными шариками бумаги. Здан нашел для него несколько обрывков пористой, похожей на пергамент, бумаги и письменные принадлежности, и он пытался написать письмо отцу, но слова не шли. Он попытался вместо этого написать Люси. После нескольких попыток он с отвращением сдался.

— Не ожидал тебя так скоро, — сказал он. Гарри пытался разгадать выражение его лица. — Удалось что-нибудь о нем узнать?

— Он хитер. Он узнал о нас больше, чем я о нем. Хотя, по правде говоря, его интересовал только ты.

— Я? Что он хотел знать?

— Все.

— Надеюсь, ты был сдержан.

— Я сказал ему, что ты — мот и бабник без единого положительного качества.

— Спасибо.

— Легче притворяться, когда не приходится лгать.

Гарри рассмеялся.

— Что он хотел?

— Он был благодарен за бромид. Он все еще думает, что ее мучает какой-то дух, будто она одержима или что-то в этом роде. Он верит во всякую суеверную чепуху.

— И больше ничего?

Джордж покачал головой.

— Он что-нибудь предложил взамен?

— Сказал, что удвоит наше вознаграждение, если мы сможем помочь его сестре.

— Что ж, это уже кое-что.

— Не совсем. Бромид может не сработать. Это может быть даже не эпилепсия. Все это догадки. Единственное, в чем я уверен, это то, что это не злой дух, как он считает.

Гарри увидел, как Му приложил руку к дешевой хамсе, которую носил на шее на кожаном шнурке. Она была в форме ладони, но с тремя пальцами и двумя большими. Они видели их повсюду; едва ли найдется дом во всем Магрибе, где на стене или на дверном косяке не было бы нарисовано такой, чтобы отвести дурной глаз и отогнать джиннов.

— Му, почему ты качаешь головой?

— Но, саид, — сказал мальчик, — если каид говорит, что в нее вселился джинн, значит, так оно и должно быть.

— Нет никаких злых духов, — сказал Джордж. — Это просто суеверие.

— Ты хоть раз видел злого духа? — спросил Гарри у Му.

— Да, господа, конечно. Он был ростом в шесть человек, с черными рогами и красными глазами.

— Это был дурной сон.

—