Падение Робеспьера: 24 часа в Париже времен Великой французской революции - Колин Джонс

9:45

МАРШРУТ ЖИО: УЛИЦА ОТФЁЙ (СЕКЦИЯ МАРАТА), ПАНТЕОН (СЕКЦИЯ ПАНТЕОНА), ТЮРЬМА ТАМПЛЬ (СЕКЦИЯ ТАМПЛЯ)

Кристоф-Филипп Жио может похвастаться очень красивыми усами[422]. Такие носят старые солдаты, и они отлично смотрятся на ветеране, вступившем в армию в 1759 году и воевавшем в Семилетней войне. Кроме того, эти широкие, расходящиеся по лицу, соединяющиеся с густыми бакенбардами и оставляющие голым только подбородок усы близки к тому стилю, который предпочитают убежденные санкюлоты. В последнее время возникли подозрения, что аристократы носят такие усы, чтобы скрывать свои политические взгляды. Но Жио ни за кого себя не выдает, он – самый что ни на есть подлинный. За доблесть, проявленную 14 июля 1789 года, его официально признали «Победителем Бастилии» (Vainqueur de la Bastille), и с тех пор он принимал активное участие во всех крупных парижских передрягах. 5–6 октября 1789 года, 10 августа 1792 года, 31 мая 1793 года и 2 июня 1793 года он находился в самой гуще событий – помогая обеспечить успех. Наградой ему стало представление – по запросу его секции (Марата) – к званию адъютанта первого легиона Национальной гвардии.

Национальная гвардия[423] – один из важнейших институтов, возникших в результате революции 1789 года. С первых дней революции командующий парижской Национальной гвардией (эту должность первоначально занимал Лафайет, а в настоящее время – Франсуа Анрио) занимал в политических дискуссиях центральное место. Орган, которым он руководит, пронизан духом демократизма и патриотизма. Его история – отражение истории самой революции, и в то же время он и сам внес в эту историю значительный вклад. Возникнув как ополчение буржуазии, во время летнего кризиса 1789 года одновременно защищавшее город от роялистской угрозы и обеспечивавшее поддержание правопорядка, Национальная гвардия радикализировалась по мере радикализации революции. Летом 1792 года, когда до свержения монархии оставалось совсем недолго, казалось, что вопрос стоит о выживании революции. Одновременно с призывами к введению всеобщего мужского избирательного права было принято решение открыть ряды НГ для всех взрослых мужчин (а не только для тех, кто соответствовал требованиям имущественного ценза). События 31 мая и 2 июня 1793 года часто называют победами парижан, но в большей степени они были триумфом НГ: окружив для острастки Конвент, она вынудила депутатов согласиться на изгнание жирондистов. Право на восстание, закрепленное в Конституции 1793 года, превратилось в одно из неотъемлемых прав человека. Теперь у всех граждан есть не только право, но и оружие.

С конца 1792 года Национальная гвардия черпает силы во взрослом населении 600-тысячного города: это 150–160 тысяч мужчин. От службы освобождаются подростки, а также лица старше 60 лет. Так, регулярно оплачивает замену, когда наступает его черед, 70-летний Флорибан[424], буржуа-рантье из секции Муция Сцеволы, помешанный на метеорологии и гильотинировании. Кроме того, от несения службы освобождаются государственные чиновники и члены секционных комитетов, а также те, кто воюет на фронте. За вычетом этих категорий получается, что численность вооруженных сил составляет 116 тысяч человек – четверо из каждых пяти мужчин-парижан. Они расписаны по почти 1000 рот, каждая из которых насчитывает около 120 человек.

Структура гвардии повторяет административную структуру города, разделенную на секции. Роты объединены в 48 батальонов. (Для повышения управляемости войск существует иерархическая структура[425], объединяющая роты в шесть легионов, каждый из которых возглавляется начальником легиона и разделен на восемь секций. Например, первый легион, адъютантом которого является Жио, включает в себя предместье Сен-Марсель (секции Обсерватории, Санкюлотов, Шалье, Финистер), далее вдоль Левого берега до Нового моста (Шалье, Марата), а также островные секции Братства (Сен-Луи) и Сите (где находится Нотр-Дам).

Кроме того, в каждом отделении имеется одна артиллерийская рота численностью до 120 человек с двумя орудиями. У артиллеристов своя структура подчинения. Их возглавляет адъютант-майор артиллерии, в настоящее время – гр. Фонтен. Сами артиллеристы культивируют представление о том, что они – самая боеспособная элита санкюлотов. Отчасти это связано с тем, что ранее они были участниками парижской armée révolutionnaire и, в частности, сыграли важную роль в захвате мятежного Лиона во время «федералистского мятежа». Один из помощников Фонтена, инструктор (Instituteur) Косм Пионнье[426] из секции Гравилье, по некоторым данным, участвовал в расстрелах лионских повстанцев из пушек.

В своих секциях командиры батальонов наделены тем же статусом, что и председатели Гражданского и Революционного комитетов. Явка на выборах в НГ обычно даже выше, чем на выборах в гражданские органы. Размывание принципа выборности[427] секционных должностей при Революционном правительстве в меньшей степени затрагивает должности НГ. Секция Жио очень политизирована, что позволяет допустить, что он снискал особое уважение. Он живет на улице Отфёй[428] и сегодня в 8 часов утра, оставив дома жену и детей, пешком отправился в штаб первого легиона, расположенный неподалеку от Пантеона. Там он проверил ежедневные отчеты каждой из секций, находящихся в ведении его легиона, и подписал их, подтвердив, что все в порядке. Возможно, дождь, начавшийся вскоре после 9 часов, заставил его отложить отъезд, но теперь, когда время приближается к 10 часам, он направляется в общегородской штаб НГ, расположенный позади Ратуши на Правом берегу. Здесь он, согласно своему расписанию, должен получить приказы на день.

Командир Жио, начальник первого легиона Фоконье, уже находится в штабе, где проводит совещание с другими начальниками легионов. Увидев Жио, он сообщает ему, что перед ним на день поставлено три задачи. Во-первых, утром он должен по жребию отобрать в своем легионе 300 гвардейцев, которые на следующий день будут находиться на площади Пантеона и обеспечивать порядок во время празднеств Бара и Виала. (Значит, Анрио наконец услышал доводы Флёрио-Леско на эту тему и уступил ему.) Во-вторых, он проведет учения и репетиции с юным контингентом секционных рот НГ в рамках подготовки к этому празднику. Парад будет проведен на открытом пространстве перед прежним собором Нотр-Дам (ныне Храмом Верховного существа). В-третьих, Фоконье поручает Жио совершить сегодня поездку в тюрьму Тампль; ему придется совместить ее с парадом. Жио отправляется в Тампль, расположенный на северо-восточной окраине Марэ.

Тюрьма Тампль – зловещая готическая громада, которая в Средние века служила штаб-квартирой ордена тамплиеров, а затем была переоборудована под цели более светского характера. В 1789 году это был отчасти жилой комплекс для аристократии, отчасти производственная зона (на тамошних ремесленников не распространялись ограничения гильдий), отчасти – долговая тюрьма. Однако свое место в революционной мифологии она заняла потому, что именно в этой тюрьме содержался Людовик XVI вместе с семьей после его низложения в 1792 году. С тех пор гильотина способствовала неуклонному сокращению семейства Бурбонов: Людовик XVI был казнен в январе 1793 года, королева Мария-Антуанетта – в октябре 1793 года, а сестра Людовика, праведная мадам Елизавета, – в мае 1794 года. На сегодняшний день в живых остались только юный претендент на престол, девятилетний Луи-Шарль[429], и его старшая сестра, 15-летняя Мария-Тереза.

Оба ребенка влачат жизнь в тюремных стенах в меланхоличном одиночестве. Принцесса, предоставленная самой себе, встает с постели около полудня, а бывший дофин подвергается политическому перевоспитанию, которое, можно предположить, причиняет ребенку сильную боль и приводит его в замешательство – притом что он и так настрадался без меры. В июле 1793 года, через несколько месяцев после казни отца, его отобрали у матери и сестры и передали на попечение Антуану Симону[430], сапожнику-самоучке из секции Марата. Коммуна поручила Симону создать ребенку такие условия жизни, чтобы он утратил ощущение своего особенного статуса и забыл о связанных с ним привилегиях. Однако надзирателю и его жене уже за пятьдесят, своих детей у них нет, и, похоже, они не представляют себе, что такое нормальное воспитание, тем более в республиканском духе. Возможно, перед ним поставили такую задачу потому, что он занимался лечением грыжи, а Луи-Шарлю и в самом деле нужно было носить грыжевой бандаж. Тот факт, что в октябре 1793 года мальчик дал Революционному трибуналу показания о том, что мать