Битва за Адриатику. Адмирал Сенявин против Наполеона - Владимир Виленович Шигин

в урочище Мокрино. Потерпев неудачу с горцами, Мармон попытался затем оттеснить передовые войска генерал-майора Попандопуло, чтобы, отрезав русский отряд от Герцеговины, быть в готовности уничтожить его сразу же по возобновлении войны. Был момент, когда французы уже обошли наших со всех сторон, но, в конечном счете, у них и здесь ничего не вышло. Предусмотрительный Попандопуло вовремя отвел своих солдат, в полном порядке. С моря их прикрывали боевые суда. В открытых портах зловеще чернели пушки, готовые в любой момент разрядиться картечью по французским гренадерам. Укрепив небольшие крепостицы Херцегнови и Эспаньолу, наши окончательно остановили противника. Несколько раз в горячке Мармон еще пытался вплотную подойти к крепостям, но грозный вид подошедшего к самому берегу линейного корабля «Ярослав» вынудил его отказаться и от этой попытки.

Уже какую-то неделю спустя после вступления в должность Мармон запишет в своем дневнике следующее: «Между тем распространился слух о том, что война продолжается, русский адмирал получал ежедневные подкрепления. Сухопутные войска прибывали с острова Корфу под начальством генерала Попандопуло. Эти распоряжения вовсе не казались миролюбивыми… стали подозревать намерения Сенявина. У него предполагали вражду против нас, боялись, чтоб он не выдал Катторо англичанам, подобно тому как австрийцы выдали этот город ему самому. С минуты на минуту англичане могли прибыть и войти в форты. Все представлялось неверным и темным».

– Я не верю ни царю Александру, ни его адмиралу. Последний вообще продувная бестия, спит и видит, подложить мне свинью и поднести Катторо на блюде проклятым Джимми! Но я не могу драться с Сенявиным в силу мира между нашими державами, а на законы и договора он плюет с самой высокой мачты! – уже выговаривал вовсю Лористону Мармон. – Послушай, окажи мне последнюю услугу перед отъездом в Париж, навести нашего упрямого «визави», может, тебе все же удастся напоследок убедить этого строптивца!

Лористон неопределенно вздохнул. В успехе своей миссии он вовсе не был уверен. Однако отказывать старому другу было не в его правилах, тем более что теперь вся ответственность за здешние дела уже лежала не на нем. Это радовало особо!

– Хорошо! – сказал Лористон, подумав для приличия. – Я постараюсь сделать все, что возможно, хотя в таком мутном деле, как сам понимаешь, ручаться за успех никак нельзя!

В Катторо Лористон прибыл в легкой коляске и с небольшом конным конвоем.

– Я уже не от себя, а от нового командующего генерала Мормона, – сказал он Сенявину при встрече. – Генерал просил меня узнать, когда же все-таки вы намерены освободить город!

Шесть лет спустя под Москвой в Тарутине тон генерала Лористона, умоляющего Кутузова о мире, будет уже совершенно иным. Пока же в голосе Лористона слышался металл. Франция еще не познала всесокрушающего разгрома, и ее генералы просто не умели не быть надменными с неприятелем. Но у них все еще впереди… Поза Лористона не произвела на Сенявина ровным счетом никакого впечатления. Российский главнокомандующий к подобным трюкам был вообще не восприимчив.

– Ведь я говорил уже вам, генерал, что ни в коей мере не отказываюсь исполнять параграфы подписанного договора Убри, но для этого мне необходимо лишь его подтверждение от императора! – ответил он на слова Лористона.

– Это хорошо! – снисходительно кивнул головой француз. – Тогда успокойте бокезский народ и уверьте его в том, что мой император готов забыть все их былые прегрешения, если они станут ему служить столь же ревностно, как некогда служили и вам!

– Непременно! – кивнул ему Сенявин.

– Но когда вы передадите нам Катторо?

– А хотя бы 15 августа! – с деланым равнодушием ответил Сенявин. – Число для меня роли не играет. Я готов покинуть город хоть завтра. Однако все сейчас упирается в статского советника Санковского. Он представляет здесь интересы нашего министерства иностранных дел, и без его визы я не могу сделать и шага!

Лористон нахмурился. Ни о каком Санковском он не имел ни малейшего представления. Внезапное появление еще одной инстанции у русских было для него неприятным сюрпризом.

– Где же этот ваш Санковский? – с плохо скрываемым раздражением спросил генерал.

– Увы, он давно болеет!

– И тяжело?

– Страшно сказать, чрезвычайно! – сделал скорбную мину Сенявин. – Но, даст бог, вылечится!

– Могу ли я его потревожить? – Лористон внимательно всматривался в лицо русскому командующему: говорит ли тот правду или это опять очередное скифское коварство.

Сенявин был непроницаем.

– Нет, нет и нет! – сказал он с всею возможной грустью. – Болезнь его столь страшна и заразна, что я вынужден даже выставить вокруг его дома крепкий караул.

– Ну, что же, – с сожалением согласился Лористон. – Мы согласны некоторое время подождать. Главное, что мы все с вами решили в принципе!

– Разумеется! – кивнул Сенявин. – Всего вам доброго на новом поприще!

В передней Лористон лицом к лицу столкнулся с прознавшими о приезде французского генерала и прибежавшими по этой причине австрийцами. Увидев Лористона, эмиссары Вены шарахнулись от него в сторону, как от чумы. Лористон прошагал мимо, даже не повернув головы.

– Наш любезный адмирал! – влетели к Сенявину в кабинет австрийцы. – Мы любим вас всей душой, ценим ваш ум и прозорливость! Проявите ж ее еще раз и передайте Бокко-ди-Катторо нам, а не французам, и мы гарантируем вам здесь самое лучшее отношение и обеспечение всем необходимым!

– Опять двадцать пять! – поразился их наглости Сенявин. – По-моему, мы все уже обсудили, и возвращаться к этой теме смысла более нет!

Тем временем Лористон перебрался в гавань на нанятую требаку. Вечером того же дня он отписал письмо Мармону: «…Я только что переговорил с адмиралом Сенявиным, мой дорогой Мармон, и я с ним условился о том, каким образом произойдет передача города и фортов Бокко-ди-Катторо. Я не мог назначить день, потому что г. адмирал не может ничего решить без статского советника Санковского, которому поручена вся гражданская власть. Г. Санковский нездоров и находится в Катторо. Я дал понять адмиралу, что эта болезнь не должна нисколько задержать выполнение мирного договора…»

Получив письмо и прочитав его, Мармон со злостью швырнул бумагу на пол:

– Идиот! Сенявин провел его, как мальчишку!

Что и говорить, Мармон был взбешен. Любимец фортуны, он боялся малейших неудач. Свое назначение в Далмацию генерал расценил как непродолжительное путешествие, долженствующее принести победы и славу. Да и что могло угрожать ему в этом захолустье Европы после фантастических по масштабам битв на главных полях континента! И вот невесть откуда появляется никому не известный русский адмирал и начинает нагло трепать нервы, то и дело норовя еще и обмануть! Кто ж выдержит такое? Скоро все, естественно, станет известно Наполеону, и тогда жди вместо благодарственных писем хорошей трепки. А уж воздать даже за малейшие неудачи