Фортуна Флетчера - Джон Дрейк

руку полный до краев бокал и полила в уши слова. Позже он так и не смог вспомнить, что именно она говорила, но в тот момент он испытывал восторг от того, что ему доверяют секреты, предназначенные лишь для близких друзей.

Несколько бокалов вина спустя Пенденнис был красен лицом и говорил заплетающимся языком. Губы его были влажными, и он больше не владел собой.

— Вы должны мне верить, — сказала она, беря его за руку и придвигаясь ближе.

— Да, да… — ответил он, дрожа всем телом.

Ее слова говорили одно, но каждое ее движение говорило другое.

— Благослови вас Бог, сэр, — сказала она, прижала его руку к своей груди и поцеловала ее. Она посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась, как гурия в мусульманском раю. Последний рубеж обороны Пенденниса рухнул, как стены Иерихона. Он схватил ее и поцеловал, страстно и жадно.

Даже делая это, он боялся отказа, но, к его изумлению, она приветствовала его ласки и отвечала так, как он и мечтать не мог. Она обвила его своими конечностями, говорила ему на ухо такие вещи и делала с его телом такое, что он был переполнен похотью. Он рвал на ней одежду и прижимался губами к ее груди, животу, бедрам, и все это время сияющая плоть извивалась, а прекрасное лицо улыбалось и приглашало к большему.

Пенденнис, пошатываясь, встал на ноги, чтобы сбросить одежду, попрыгал с ноги на ногу, швырнул свои бриджи через диван и навалился на ее тело, чтобы войти. Он ахнул от удовольствия, когда она схватила его, чтобы, как он думал, направить, а затем задохнулся от агонии, когда десять заточенных ногтей злобно впились в самое нежное место на теле мужчины, роняя капли крови на диван.

И так, когда страсть Пенденниса была резко прервана, леди Сара громко закричала и захлопнула свою ловушку. Без малейшего промедления двери распахнулись, и в комнату ворвалась полдюжины головорезов во главе с молодым джентльменом в самой невообразимо щегольской одежде; он больше походил на попугая, чем на человека.

— Мама! — крикнул он.

— Виктор! — крикнула она. — Помоги мне! Помоги!

— Негодяй! — прошипел тот и картинно указал на Пенденниса. — Схватить этого человека!

И вся свора набросилась на свою жертву и, ошеломленного и недоумевающего, подняла его на ноги. Пенденнис ожидал побоев, но ударов не последовало. Вместо этого они держали его, заломив руки, пока Виктор Койнвуд ухаживал за своей матерью.

Он накинул на нее халат, чтобы прикрыть наготу, хотя она стояла в полном самообладании, без единой нитки на себе, даже когда все эти мужчины пялились на нее. Казалось, ей было все равно, и она пристально, с триумфом смотрела на Пенденниса. В ужасном смятении и страдая от боли, Пенденнис понял, какую ловушку ему подстроили. Быстро его чувства сменились гневом.

— Будьте вы все прокляты! — закричал он. — Вы все за это поплатитесь!

— А вы за это будете повешены, — сказал Виктор. — Вас арестуют по обвинению в изнасиловании.

— Что? — сказал Пенденнис. — Изнасилование? С этой потаскухой? Клянусь небом, я все понял! Вы нарочно меня заманили, вы, распутница!

— И сколько же потребовалось усилий, сэр? — спросила она. — Разве я связала вас и принудила к своей воле? Думаю, эти добрые люди засвидетельствуют ваши действия.

Пенденнис посмотрел на «добрых людей» и увидел отборный сброд с лондонских улиц.

— Что, мэм? — с презрением сказал он. — Этот сброд? Нанятый за пенни, я полагаю! И приди они на секунду раньше, они бы застали вас с вашими шлюхиными ногами, обвившими мою шею, и умоляющую меня об этом!

— Грязное животное! — сказал Виктор и ударил Пенденниса по лицу.

— Как вы смеете, сэр! — взревел Пенденнис. — Разве вы не знаете, что я мировой судья и лорд-мэр Полмута? Я засужу вас за это!

— Так вы мировой судья, значит? — спросила леди Сара.

— Именно так, мэм! — ответил он.

— Тогда скажите мне вот что, мистер мировой судья. Каковы шансы на оправдание у человека, пойманного на месте преступления при изнасиловании семью свидетелями? — Она сделала паузу, чтобы дать Пенденнису подумать, и пока он стоял там в одной рубашке, с бриджами на другом конце комнаты, до него начала доходить вся опасность его положения. Леди Сара улыбнулась и продолжила. — И даже если какое-то чудо приведет к вашему оправданию, — сказала она, — что подумают добрые люди Полмута о своем лорд-мэре, если он предстанет перед судом за изнасилование? Подумайте об этом, мистер Пенденнис. Ваши соседи будут зачитывать друг другу подробности из газет, а вас будут изображать в карикатурах в каждой гравюрной лавке в стране. Может быть, у вас есть жена? Может быть, у вас есть дети? Что они подумают о своем папе?

Пенденнис повесил голову. Она его поймала. Никакое наказание, которое мог бы вынести закон, не могло бы истерзать его сильнее. Он вполне мог бы победить ее в суде, но никогда не смог бы спасти свою репутацию.

— Будьте вы прокляты, — произнес он тихим голосом.

— А! — сказала она. — Я замечаю перемену в настроении. — Она повернулась к своим головорезам. — Можете идти, — велела она, — но ждите снаружи.

И они, ухмыляясь друг другу, вышли.

— Итак, мистер Пенденнис, — продолжила она, — эти люди в моем полном подчинении. Они скажут то, что я им велю, или будут держать язык за зубами. И у вас все еще есть способ покинуть этот дом свободным человеком.

Надежда вспыхнула в груди Пенденниса. Он знал, что это повлечет за собой еще большее бесчестие, но ничего не мог с собой поделать. Ему достаточно было на мгновение представить, что скажет и сделает его жена, если эта история когда-нибудь выйдет наружу.

— Называйте! — сказал он.

— Все просто, — молвила она. — Все, что здесь произошло, можно забыть при определенных условиях… Вы прекратите все усилия от имени мистера Джейкоба Флетчера. Вы больше не будете донимать Адмиралтейство. Вы отзовете свою поддержку завещания моего мужа от 1775 года. Вы убедите Люси прекратить все их действия по этому делу, и вы расскажете мне все, что знаете.

Пенденнис заскрежетал зубами и сжал кулаки от гнева. Но он не видел выхода. Он посмотрел на леди Сару и ее сына Виктора, которые теперь вольготно развалились