Кофе. Подлинная история - Марк Пендерграст

«В сезон сбора урожая, – писал в 1977 году наблюдатель Филип Берриман, – мужчин, женщин и детей загружали в ветхие грузовики и везли на плантации, где они жили под голыми навесами без стен. Никакого медицинского обслуживания не было. А в качестве платы они получали лепешку и немного фасоли – даже без кофе»67.

Отец Ригоберты Менчу, Висенте, в 1977 году вступил в революционные отряды. Вскоре и юная Ригоберта присоединилась к борьбе, повлекшей большие семейные жертвы. В 1979 году погиб ее 16-летний брат. «Его мучали много дней, вырвали ногти, отрезали пальцы, содрали кожу». На следующий год погиб отец, когда солдаты подожгли захваченное повстанцами испанское посольство в столичном городе Гватемала. Потом похитили и убили мать. Ригоберта перебралась в Мексику, но регулярно возвращалась в Гватемалу, чтобы поддержать повстанцев. Ее очень печалила смерть близких и друзей, но в целом она воспринимала ситуацию философски: «Разве нас убивают только сейчас? Они убивали нас все время, с детского возраста – недоеданием, голодом, нищетой»68.

El Gordo и группа Боготы

В то время как Сальвадор, родина Рикардо Фаллы Касереса, страдал от кровавых междоусобиц, сам Касерес стал видной фигурой в международных кофейных финансах. Об этом человеке по прозвищу Толстяк (El Gordo) говорили разное: «блестящий тактик», «тип, у которого я не купил бы даже подержанную машину», «грозный делец, вызывающий восхищение и страх на кофейном рынке». Будучи главой торговой фирмы Companía Salvadoreña de Café SA, он изумил всех своей способностью манипулировать ценами на Нью-Йоркской кофейной и сахарной бирже в конце 1977 – начале 1978 года. Ситуация внушала такую тревогу, что контрольная инстанция – Комиссия по торговле товарными фьючерсами (Commodity Futures Trading Commission) – 23 ноября 1977 года выпустила чрезвычайное постановление, которым отменила торговлю кофейными контрактами (большинство из них контролировал Фалла Касерес) в декабре и разрешила выполнить только уже существующие контракты. В августе 1978 года, после очередных (но относительно небольших) бразильских заморозков, представители восьми стран (Бразилии, Колумбии, Коста-Рики, Сальвадора, Гватемалы, Гондураса, Мексики и Венесуэлы) встретились с Фаллой Касересом на закрытом совещании в Боготе, чтобы выработать стратегию.

Установленная Международным соглашением по кофе нижняя пороговая цена в 77 центов за фунт (при которой квоты пересматривались) совершенно не соответствовала сложившимся реалиям и уровню инфляции. Поэтому производители всеми способами старались поднять цены на кофе. Перераспределение квот без участия стран-потребителей в прошлом никогда не работало, поскольку кто-нибудь непременно обманывал. И теперь, когда фунт зеленого кофе стоил меньше доллара, участники совещания собрали 150 миллионов долларов и поручили Фалле Касересу поиграть на рынке фьючерсов. Так родилась печально известная «группа Боготы». В условиях примерного соответствия спроса и предложения биржевые манипуляции оставались единственным перспективным вариантом, поскольку люди всегда реагируют на видимость или возможность дефицита. Кофейный рынок был местом не для слабонервных. Как сформулировал это один финансовый аналитик, кофе, более сложный по сравнению с другими товар, отличался меньшей ликвидностью, большей волатильностью спроса и предложения и требовал повышенных рисков. «Кто реально им торгует? – писал он в 1978 году. – Несколько биржевых воротил, несколько „вольных“ брокеров и представители отрасли, производители (это естественно) и кофейные компании – от случая к случаю».

В сентябре 1979 года операции «группы Боготы» вызвали шквал критики в американской прессе. Авторитетный обозреватель Джек Андерсон выступил со статьей «Price Gouging by the Coffee Cartel» («Кофейный картель искусственно вздувает цены») и назвал участников группы «бандитским советом директоров». Деятельность Фаллы Касереса встревожила Государственный департамент. Выступая в конгрессе, Джулиус Кац обвинил «группу Боготы» в «сговоре и попытке искусственно поддержать цены». Он уведомил группу о «серьезной озабоченности» Госдепартамента, но Фалла Касерес отреагировал спокойно: «Пусть говорят что хотят, а сейчас наш ход». Иными словами, без их кофе не будет ни биржи, ни рынка фьючерсов. Нельзя сказать, что 1,85 доллара за фунт выглядели уж очень тревожно. Тем не менее Нью-Йоркская биржа (где теперь торговали кофе, сахаром и какао) в декабре 1979 года опять ввела ограничения, разрешавшие лишь закрытие уже подписанных контрактов. Этой мерой биржа хотела не дать спекулянтам «выжать рынок» и поднять цены за счет скупки фьючерсов.

Весной 1980 года Фалла Касерес убедил «согруппников» учредить собственный торговый дом, Pancafe Productores de Café S. A., – панамскую компанию с регистрацией в Коста-Рике и впечатляющим инвестиционным бюджетом 500 миллионов долларов. Эти средства складывались из прежних доходов Касереса и взносов стран-производителей. Фалла Касерес располагал теперь «финансовой машиной-эспрессо, способной выжать последнюю каплю из своих зерен», как выразился один журналист. Располагая этим новым детищем, спекулянты могли игнорировать требования Комиссии по торговле товарными фьючерсами раскрыть свои торговые позиции. В качестве ответной меры конгресс обещал принять дополнение к Соглашению по кофе и установить приемлемые 1,68 доллара за фунт в качестве порогового уровня.

Потом, согласно осведомленным источникам, сотрудники Таможенной службы США задержали Фаллу Касереса, направлявшегося в Лондон, отвели его в небольшую комнату и заявили, что не выпустят из США, пока он не пообещает ликвидировать Pancafe. В случае согласия ему обещали поспособствовать серьезному участию США в Соглашении по кофе. На сей раз Фалла Касерес внял уговорам и ликвидировал Pancafe, а конгресс действительно принял дополнения к ICA. В предощущении перепроизводства цены упали. Аналитик из Merrill Lynch высказал обоснованные сомнения в том, что Pancafe вообще смогла бы удержать цены: «Мораль истории в том, что кофе, может быть, черный и жидкий, но это не нефть».

И вновь США согласились возродить соглашение в значительной степени по соображениям «холодной войны». Сандинисты в Никарагуа, левые повстанцы в Сальвадоре и Гватемале навевали тревожные мысли о торжестве коммунизма в кофейных странах Латинской Америки. Производство в Бразилии росло, мировой спрос стабилизировался, что грозило очередным избытком кофе. Без квотирования цены могли упасть до неприемлемого уровня. В конце 1980 года, когда фунт кофе стоил 1,20 доллара, ICA принялось за дело: потребители и производители договорились уменьшить суммарные экспортные квоты на следующий год до 54,1 миллиона мешков. Бразилия получила 25 % – меньше 40 %, которыми она располагала в 1962 году, но больше 18 %, какие реально были у нее на рынке 1979 года.

Глава двадцать вторая

Восьмидесятые. Вымученное десятилетие

Крупные компании, как обычно, продолжали войну. После понижения цен в 1978 году Procter & Gamble наконец продвинула «Folgers» в Нью-Йорк и другие города Восточного побережья, доведя национальную экспансию бренда до логического конца. К концу года «Folgers» занял 26,5 % рынка регулярного кофе и обошел «Maxwell House», у которого было 22,3 %. Однако благодаря обилию раскрученных брендов – «Sanka», «Yuban», «Мах-Рах», «Brim» и «Mellow Roast» – General Foods по-прежнему шла впереди Procter & Gamble: она контролировала 31,6 % рынка обычного кофе, а на рынке растворимого кофе имела подавляющие 48,3 %. Однако даже здесь «Taster’s Choice» фирмы Nestlé отнимал хлеб у «Maxim» – сублимированного детища General Foods. Продвижение «Folgers» в 1978 году резко подняло расходы на рекламу: десять крупнейших кофейных фирм в совокупности