Странствия клетчатых - Елена Владимировна Крыжановская

боишься промахнуться. Не замечал, когда бросаешь кинжал, как только он вылетает, ты уже знаешь, куда попал. Пальцы заранее чувствуют. Можно показывать меткость на самом щите, кольцах и прочее, как в тире. Но это не так интересно, только для разогрева. Для тебя ставки должны быть высокими, это правильная реакция. Всё ты сможешь. Не сразу, но…

— Я всегда думал, наоборот. Нужно не напрягаться, не слишком стараться, тогда стреляешь лучше.

— Люди разные. У тебя — так.

— А у тебя?

— Как когда, но чаще мне страх за партнера помогает. Жердину — нет. Он должен делать трюк свободно, без давления.

— Ты чаще выступаешь именно с Веричи, потому что сильнее за нее боишься? — понял Новит.

— Да. В этом наши чувства с публикой совпадают. Она — более хрупкая, чем Смея. Но если номер слишком опасный, я беру Смею. Тогда уровень риска как раз нормальный.

— Пирамида более опасна?

— Для той, кто наверху. Снизу хлыстом не достать, бросать ножи неудобно, стрелять тоже, нужно отходить всё дальше… Сейчас увидишь. Может, и передумаешь насчет того, по какую сторону прицела стоять легче.

Новит самоуверенно засмеялся:

— Я твоей меткости всё равно доверяю больше, чем своей! Интересно, как ты учил трюки с маленькой Веричи?

— Отвратительно. Она постоянно росла! Точки менялись. Только привыкнешь…

— И как? Не страшно было? Не задел ни разу?

— Всё время страшно. Самое страшное, когда живая мишень вращается на диске. Мы это не показывали ни разу. Даже в простых чудесах меткости все рискуют, когда мишень живая. Задевал пару раз. Но мы об этом не знали. После номера вдруг оказывалось, что у нее царапина на плече или на ноге. Когда, в какой момент? Даже не чувствовали, ни я, ни она. После этого снова бросать ножи очень тяжело. Тогда я переходил на хлыст, он требует абсолютной точности. Потом снова как-то решался… Папаша эту программу прикрыл на время. Вот, ради Юсси вспомнили, я думал, один раз, бенефис. Но, видишь, снова взялись за старое. Кого ты представлял на мишени?

— Себя, — признался Новит, опустив глаза. — Иначе я бы слишком отвлекался на переживания.

— Не лучший вариант. Себя задеть ты боишься меньше, чем других. Пробуй, найдёшь ключик. Первое время поможет шляпа — дополнительное расстояние от головы. У Веричи в детстве на макушке был огромный бант. Я должен был попасть практически в него, между петлями, но не задеть. Чтобы она потом свободно отошла и поклонилась. Хорошая страховка. Завтра попробуем сценку с Красильоном, у него будет отличная шляпа! Пока Смея не пришла, проверим, что ты будешь делать, выходя из публики. Сначала мельница… — Крас достал из сундука две тяжелые сабли, рассыпающие на солнце блики.

— Настоящие?

— Они не заточены. На представлении будут острые. Вес у них одинаковый, а ты разницы не заметишь. Стань свободно, выбери взглядом точку, чтобы не отвлекаться на мелькание лезвий, — Крас подергал свою сережку, предлагая мишени сосредоточить внимание на гранатовой капле. — Если срочно нужна остановка, скажи: «Стой».

Когда Новит дал знак, что готов, сабли завертелись вокруг него. Сперва очень плавно, потом всё быстрее, быстрее. Вес тела стал уплывать. Новит стоял, будто на парящем в воздухе островке.

— Держишься? — услышал он голос Краса. — Голова не кружится? Продолжать? Только не кивай, скажи.

— Да.

Через какое-то время Крас сам замедлил вращение и убрал сабли. На первом шаге Новит потерял равновесие, еле устоял на ногах.

— Неплохо. Так и на представлении сделаешь, даже если голова не закружится, сыграй. Выйдешь в своей полосатой жилетке и обязательно сними её, когда пойдешь к щиту. Стань ровно, руки не слишком высоко, ноги не близко. У тебя будет больше точек, в том числе три возле колен. Готов? Сначала стрелы…

Новит поначалу боролся с собой, чтобы не моргать на каждом выстреле. Потом заметил, что понимает, в какую точку смотрит наконечник стрелы. Следом Крас бросал кинжалы. По одному, а в парные точки — по два. Сразу два — возле плеч, два — по обе стороны от головы, по обе стороны от груди и колен. Один — между колен, один — над головой. Собрав все, бросил ещё раз, по кругу, по одному в каждую точку.

— Ну как, жив?

— Нормально, — Новит потрогал уши. — Кажется, не задел.

— Точно так сделаешь, это смешно. Другой раз можешь, когда прилетит последний — над головой, отойти от щита, танцуя, как пьяный, чтобы ноги заплетались. Как будто это предел твоего терпения. Только осторожно, острые клинки не задень. С подсадкой из публики всё в порядке, можно сразу показывать. Попробуем пирамиду. Смея, где тебя носит?

— Иду, иду.

Глава 32

Через неделю репетиций, на представлении в следующем городе театр показал чудеса меткости. Трюков было много, их не ставили все подряд, выборочно, разные. Самое простое и короткое представление, когда Крас сперва демонстрировал свою меткость на обычных мишенях, пробивал стрелой брошенное вверх яблоко, сбивал яблоко хлыстом с подставки.

Потом выходила Веричи в светлом платье с полупрозрачными оборками. Поднимала укатившееся яблоко и с нежной улыбкой протягивала на ладони маэстро. Щелкал хлыст, Крас ловил сбитое яблоко на лету. Веричи становилась к щиту, в нее летели ножи и стрелы. Невредимая девица кланялась публике. Папаша в это время вызывал добровольца, смельчака из зрителей.

Растерянная пауза длилась ровно столько, чтобы несколько человек колебались, но никто не успел решиться раньше Новита. Он отказывался подставлять руку под хлыст, но соглашался на мельницу саблями. Заклад смельчаку — один золотой, если не дёрнется, не потеряет равновесие. Три золотых — если не струсит постоять у щита.

Новит, само собой, выигрывал, не зря тренировался на стоянках. Папаша трагически сообщал, что вот, теперь они почти разорены! С такими зрителями — врагов не надо. Отдать четыре золотых, чистый грабёж! Смея выкатывалась на колесе с песней про Фортуну и удачливый «зритель» давал ей руку для страховки, сам сияя, как его выигрыш.

Во время песни проходил сбор платы за представление. Зрители радовались, что всё обошлось благополучно, платили щедро. Кроме тех, кто желал промаха. Некоторые весело обещали в следующий раз сами выйти на сцену. Шутки, смех, люди расходились в отличном настроении.

Актеры с затаённой тревогой смотрели им вслед, единственные понимая, что не только выступать с этими трюками, смотреть их с восторгом тоже опасно. В конце концов, если явится настоящий доброволец, он может с первого раза повторить программу и заработать деньги. Ему ведь нужно только постоять спокойно и не мешать маэстро. Но рисковать чужаком очень уж не