Мои непридуманные рассказы - Сергей Стефанович Прядкин

на вытяжку в правой руке, как бы целясь в кого-то перед собой, с легкой язвительной ухмылкой на лице. В шутку, конечно. Но этот жест комбрига, а я это прочувствовал сразу, был адресован лично ко мне, и в тот момент мне было совершенно не до шуток: ясное дело, не доглядел, плохо контролировал состояние дел в ракетно-артиллерийской боевой части СКР «Жаркий». Хотя, куда смотрели непосредственные командиры матроса Мамайсура? Может быть, и смотрели, куда надо, но только плохо смотрели. Потому что, командир ракетно-артиллерийской боевой части капитан-лейтенант Александр Шлыков, при наличии известных только ему покровителей сверху, ждал перевода в штаб Балтийского флота. Командир артиллерийской батареи, в чьем заведовании были установки пассивных помех ТСП-60 старший лейтенант Сергей Самохвалов, «трехгодичник», рефмеханик по гражданской специальности с одного из рефрижераторных судов «Севрыбхолодфлота», на соединении был на негласном особом счету среди командиров кораблей по ремонту и настройке рефрижераторных камер и которыми он, в основном, и занимался по только им известному графику за только им известную мзду его командиру. Да еще по просьбе, надо понимать, не рядовых корабельных офицеров иногда привозил из магазина Мурманского рыбного порта различные рыбные деликатесы к семейным торжественным застольям. Парень-то холостой и, видать, тамошние продавщицы ему в таком дефиците не отказывали. А у командира носовой ЗРБ старшего лейтенанта Алексея Мудрого была такая прочная «бронеспинка» в образе его высокопоставленного отца на самом крупном соединении надводных кораблей Северного флота, что усердствовать в службе и контролировать свой, к слову сказать, немногочисленный личный состав для своего продвижения по службе и вовсе нужды не было. Вот только мне, как говориться, без роду и племени, деваться было некуда. Поэтому, после комбриговского разноса, пришлось, как говаривал один большой флотский начальник из Москвы, взять в свою правую руку свою авторучку и своей же правой рукой написать приказ о наказании виновных, не забыв, в первую очередь, и о себе, поскольку был флагманским специалистом ракетного оружия бригады. Как обычно, с привычной формулировкой за слабый контроль за техническим состоянием ракетно-артиллерийского вооружения кораблей соединения и его личным составом. А на контроле у меня на восьми кораблях было, ой как, много чего из ракетно-артиллерийского вооружения с их полными штатными боекомплектами и при их штатной численности личного состава. Так что, пользуясь современным сленгом, служба моя шла по принципу 24/7. А с матроса Мамайсура, как с гуся вода! Отсидел своих десять суток на североморской гауптвахте, да и продолжал бузить дальше. Могли бы и уголовное дело возбудить за хищение боеприпаса, да, похоже, никому из начальства это было не нужно. Турбореактивный снаряд все же не из боекомплекта был, и после очередного выхода в море по плану боевой подготовки его списали с учета – и «всех делов-то»! Помнится, отправили матроса Мамайсура с корабля дослуживать свой срок службы куда-то, а это происшествие так и «замяли для ясности». А ведь таким непревзойденным оператором дальности был!

Или, вот еще, вспомнился случай, происшедший в ракетно-артиллерийской боевой части СКР «Жаркий», который также оставил совершенно ненужную зазубрину в моей памяти. Как-то, при погрузке на кормовую пусковую установку специально полученной на стрельбу зенитной ракеты, по небрежности личного состава, случайно ударили по ее корпусу погрузочной траверсой и сделали довольно заметную вмятину в районе приборного отсека. Так получилось, что на самой стрельбе эта ракета израсходована не была, и по этой причине ее необходимо было сдать обратно на техническую ракетную базу. А эта вмятина влекла за собой серьезное замечание, так как с подобным повреждением к дальнейшей эксплуатации ракета уже не допускается со всеми вытекающими организационными последствиями высокого флотского уровня. Поэтому, корабельные «кулибины» нашли оригинальный способ, как «втюхать» эту ракету обратно. В североморском магазине «Детский Мир» приобрели коробку обыкновенного пластилина, которым и вознамерились заделать вмятину. А поскольку была зима, и с пластилином на морозе работать не представляется никакой возможности, то поврежденную ракету сняли с пусковой установки, и, пользуясь, как носилками, состыкованной с ракетой все с той же погрузочной траверсой, как говорят, без шума и пыли, в великой тайне и под покровом полярной ночи, на руках, со всеми предосторожностями, перенесли ее в теплое место в кормовом коридоре корабля. А, как ее еще раз при такой манипуляции не повредили, если только представить, как они ее туда-сюда по наклонному трапу со шкафута на ют тащили – ума не приложу! После чего, методом многократных экспериментов смешивания пластилина разных цветов, подобрали нужный колер, который точно соответствовал цвету корпуса ракеты т. н. Арабского голубого цвета по стандартной шкале цветности. Вмятину аккуратно заделали, да так, что, как говорят, комар носа не подточит! И при сдаче ракеты приемщики с технической ракетной базы подвоха не заметили. Каково же было смятение «жарковцев», когда эта ракета опять «вернулась» к ним на корабль перед очередной ракетной стрельбой. Все с той же заделанной пластилином вмятиной в приборном отсеке. Видать, те ребята тоже не промах были: куда эту ракету девать? И подали ее на «Жаркий» снова. А еще корабельных ракетчиков-зенитчиков постигло полное изумление, когда, без надежды на удачу, произвели пуск этой ракетой по учебной воздушной цели, и она ее успешно поразила. Вот что значит, как говорят, «советское – значит лучшее!» Хотя, чуда никакого в этом, конечно, не было. Просто повезло с тем обстоятельством, что, очевидно, повреждение корпуса ракеты пришлось на то место, где ничего из элементов бортовой аппаратуры не находится и оно внутри корпуса было просто заполнено вспененным наполнителем.

О самом же сторожевом корабле «Жаркий» вспоминается, как о корабле-трудяге. Корабле, который гоняли в море на всякую черновую работу: помимо отработки своих курсовых задач боевой подготовки, еще были обеспечения торпедных стрельб подводными лодками, закрытия опасных для плавания гражданских судов районов, радиотехническое подавление разведывательного норвежского корабля «Маряата» при проведении флотских учений и т. п. А с «Маряатой» «Жаркому» бок о бок столько времени довелось проплавать, что командиры обоих кораблей знали друг друга в лицо и, с прибытием в район патрулирования этим разведывательным кораблем, «Жаркий» подходил к нему на небольшое расстояние, и оба их командира выходили на сигнальный мостик, чтобы приветствовать друг друга. Но коронным номером «Жаркого» было выполнение боевой задачи корабля непосредственного слежения за авианосной ударной группой в Норвежском море во время ежегодных учений ОВМС НАТО, которые обычно назывались «Осенняя свадьба».

СКР «Жаркий» осуществляет слежение за АВУ «Нимиц» в Норвежском море. Февраль, 1979 г

Во время выполнения такой боевой задачи кораблем, его командир, опытный моряк и, по своей натуре, лихач, капитан 2