Морской царь - Евгений Иванович Таганов

— Почему именно четыре?

— За четыре дня ты должен отвезти на «Романии» на Змеиный остров все припасы и успеть вернуться.

— Отлично, — просиял Корней. — Давно обещал жене морскую прогулку.

Пока на «Романию» грузились козы, продукты, железные печки, доски, войлочные полости решился вопрос и с учителями для юниц. В Заслоне княжеского суда дожидались пятнадцать войсковых «шалунов», с уверенным видом державшие при себе толстые кошели с монетами, дабы по утверждённым Дарником ценам заплатить виру за свои драки, мелкое воровство и непослушание полусотским. Но привезённые князем девятнадцать тысяч дирхемов изменили судебный расклад:

— Или каждый из вас на год переводится в углежоги, или до весны плывёт на Змеиный.

Из пятнадцати тринадцать выбрали остров, среди них оказались два словенских грамотея и один ромейский — что князю и требовалось. Новые зимовщики получили с собой по рабыне (разумеется, в счёт своего жалованья), а грамотеи ещё и обещание оплаты их учительских достижений.

Себе Рыбья Кровь придумал проверку Ватажной гоньбы на Ирбень, по докладу Янара Ватажные ямы были обустроены вдоль Ахтубы уже на триста вёрст, то есть, полтора дня гоньбы в одну сторону и полтора дня обратно.

Однако не успел князь с Ырас и ватагой гридей отъехать от городища и пару вёрст, как сзади послышались громкие крики.

— Плывут! Плывут! — у догнавшего их гонца было потерянное лицо. Боясь самого худшего, Дарник даже не стал спрашивать его, что случилось. Развернули лошадей и намётом в Заслон. Едва проскочили рогатки на полуостров, увидели большую толпу на западном берегу. При виде князя ратники молча расступились. Приткнувшись на гальке застыли три плотика из толстого слоя веток. На каждом из них лежали распятые княжеские послы с отрезанными головами и вспоротыми животами. В груди каждого из переговорщиков торчал колышек, на котором была водружена его голова. На груди, плечах, ногах были содраны ленты кожи, и виднелись ожоги.

— Как они сюда приплыли? — спросил Дарник, чтобы не молчать.

— Их толкали сюда пловцы с тростниковыми трубками, — сказал Янар. — Почти до самого берега дотолкали, а сами под водой потом уплыли.

Всего ждал князь, только вот не такой жуткой и нелепой казни. Что же должны были сделать или сказать послы, чтобы заслужить подобную смерть?!

— Как следует обмыть, одеть и на погребальный костёр.

Раздались голоса:

— А заложник! Отдай нам заложника! Ему такая же смерть!..

— Да, он будет казнён, но не сейчас. Я найду для этого более подходящее время. Вы все вздрогнете от этой казни! — пообещал Рыбья Кровь, приказав под страхом смерти строго и бережно стеречь тудэйца-заложника.

— А ты думаешь, почему мы никак с этими дикарями поладить не можем? Вот так они и с нами ведут переговоры, — высказался чуть позже по этому поводу Буним.

После большой тризны по погибшим князь разъяснил воеводам своё намерение: суда поднимаются вверх по Ахтубе, войско следует рядом по дороге на Ирбень, весь кустарник и деревья на берегу вырубаются, тростник и камыши скашиваются, связываются в снопы и укладываются на суда и повозки.

— А это зачем? — не понял Янар.

— Мы тоже умеем пускать плоты вниз по течению.

В распоряжении князя, кроме судовых команд, было полторы тысячи ратников. Одну хоругвь он собирался оставить в Заслоне, две отправить вдоль Ахтубы. Ещё пятьсот пешцев с полуторатысячным конным войском хазар и кутигур в отсутствие Дарника осваивали дорогу на Ирбень, их пока князь решил на другое не отвлекать, лишь послал им гонцов о вероломстве тудэйцев, чтобы держались настороже со стороны реки.

— За Заслон можешь не беспокоиться, — успокоил Дарника Янар. — А вот на Змеиный не лишним было ещё одну сотню ратников послать. Сам же говорил, что места там и на три сотни зимовщиков хватит.

Подумав, Рыбья Кровь согласился со своим вечно угрюмым хорунжим и в последний момент изменил свою задумку для «Милиды». На неё были погружены дополнительные припасы, три ватаги ратников и все рабыни, с обретёнными в Заслоне полумужьями, последним было сказано:

— Или зимуете с наложницами на Змеином, или отдаёте их тем, кто там останется.

Лодии остались в Заслоне, и без этого прицепа «Милида» на этот раз с тремя сменами гребцов помчалась вперёд со всей скоростью, на которую была способна. Дарник не сходил с носовой башенки — всё ждал увидеть идущую навстречу «Романию», но той всё не было. Перегруженная припасами и людьми бирема несмотря на сменяемых каждый час гребцов шла тяжело, и желанию князя добраться до Змеиного за один световой день не суждено было сбыться. Когда совсем стемнело, Дарник собрался было останавливать судно на ночёвку, но тут далеко впереди увидели отсвет большого пожара, и гребцы снова налегли за вёсла.

На Змеином горел огромный погребальный костёр. Приближение «Милиды» змеинцы встретили выстрелами из камнемётов горящими факелами. Когда разглядели, что плывут свои, весь берег огласился радостными криками, казалось, вопили не только люди, но и собаки с козами и свиньями.

— Ты будешь смеяться, но твои людишки снова победили! — приветствовал князя в отблеске огня Корней. На голове у него была кровавая повязка, придававшая ему особенно бесшабашный вид. — Восемь к одному такой у нас счёт победы.

Ни на шаг не отставала от мужа Эсфирь. Стальной шлем на голове придавал ей особую прелесть.

Сбивчивый рассказ наместника с добавлениями Корнея мало что объяснил, было лишь ясно, что на остров напала сотня тудэйских стругов и, когда они уже почти захватили городище, подоспела «Романия» и превратила поражение в полную победу. Воеводу-помощника сильно беспокоили лишь мирные переговоры с тудэйцами в Заслоне, и он выдохнул с облегчением, когда узнал, чем именно закончились эти переговоры:

— Вот же шельмы, а я назавтра собирался сам отправиться к ним с извинениями за эту нашу драчку!

Наутро, когда к рассказу добавился ещё показ, как было дело, «драчка» приобрела весьма зримый и внушительный вид. Нападение на Змеиный было совершено ночью пять дней назад. Собаки вовремя подняли лай, и гарнизон успел, как следует изготовиться, вот только никто не ожидал, что тудэйцев окажется столь много. Камнемёты одновременно стреляли со всех восьми гнёзд, и восемьдесят цепов, кистеней, копий и сулиц разили неприятеля по всей окружности, но он всё лез и лез. В двух местах ему даже удалось ворваться в городище и поджечь оставленные на острове две лодии. Выручила теснота, обрушившиеся палатки, лучшее вооружение