Морской царь - Евгений Иванович Таганов

— А тем, кого в Дарполе свои жёны ждут, как быть?

— Верным мужьям надо сейчас побыстрей убегать на другую сторону острова, — посоветовал Рыбья Кровь. — Жёнам тех, кто здесь остаётся, в Дарполе скажут, что это злой князь приказал их суженым на Змеином острове зимовать.

К чести юниц они выбор «мужей» сумели превратить в весёлую захватывающую игру. Выбрав себе парня, садились к нему на плечи и, сойдясь с другой такой же наездницей, изо всех сил пытались сбросить её на землю. Выглядело, это как состязание между самими кутигурками, но и устойчивость «коня» требовалась в первую очередь. В случае проигрыша кутигурка выбирала себе другого «коня» и бросалась на новую поединщицу. При этом уследить за логикой женского выбора не было никакой возможности. Порой, поменяв трёх-четырёх парней, юница возвращалась к самому неуклюжему первому, а иногда выбирала даже упавшего «коня» своей соперницы. На ратников, всегда ценящих успех в сражении превыше всего, эти любовные игрища подействовали самым колдовским образом. Многие из них потом никак не могли понять, что за морок с ними случился, как это они вдруг забыли про добротную «корзину» и беременную красавицу-жену в Дарполе, и стали с упоением обниматься с раскрасневшейся и страшненькой на вид юницей, сверх меры радуясь тому, что он выбран ею и остаётся на этом богами и людьми забытом клочке земли посреди реки-моря.

Из сорока юниц тридцать довольно быстро сделали свой выбор и уже сидели в обнимку со своими «конями». Десять же самых разборчивых «невест» ждали обещанного воеводу-наместника и мастеров: кузнецов, плотников, сапожников, шубников, печников, без которых островная зимовка была невозможна. Тут уж было не до «конных» прыганий, сами мастера и двое полусотских делали свой выбор, прихватив для разнообразия ещё полдюжины рабынь, захваченных у купцов.

Особый разговор у князя состоялся с Ырас. Она тоже участвовала в весёлых схватках, но так никого и не выбрала.

— Если хочешь, ты тоже можешь остаться на острове, я не возражаю. Как бы ты мне не нравилась, в Дарполе ты не сможешь быть моей наложницей, — Дарник старался говорить как можно мягче.

— Я знаю это, — спокойно признала она. — Но ведь я могу по-прежнему быть твоей морской наложницей.

— Конечно. Вот только на море мне, судя по всему, придётся бывать не больше трёх-четырёх месяцев за год. Для молодой девушки такой полумуж не самое подходящее дело. А положение княжеской наложницы не позволит тебе иметь другого полюбовника, иначе ты с ним будешь казнена. Поэтому предлагаю тебе, даже если не останешься на острове, выбрать себе мужа в Заслоне или Дарполе. От меня будет большое приданное.

— Если ты хочешь избавиться от меня, то так и скажи, — насупилась она.

— Нет, ты мне очень приятна.

— Тогда не прогоняй.

С таким простодушием трудно было спорить, и Дарник отступил.

Несколько дней понадобилось для более полного обустройства нового поселения. Плоский остров украсился небольшой земляной крепостицей с восемью гнёздами для камнемётов и девятым, круговым, в самом центре для Большой пращницы. Землю брали копая ров и расширяя кривую протоку, так что последняя превратилась во вполне просторную и закрытую бухточку. Были возведены четыре десятка «корзин», палаток и шалашей, так что каждая пара супругов-ратников получила по отдельному пристанищу. Смотровая вышка из жердей с Рыбным знаменем, кузня, две бани, хлев и птичник завершили начальное обустройство Змеиного острова. Теперь оставалось сделать из Заслона пару ходок на биреме с продуктами, досками, углём, инструментами и войлочными полостями для «корзин» — и можно было зимовать.

Хорошо понимая, что главным испытанием для островитян будут даже не вражеские нападения, а простая скука и уныние, Рыбья Кровь постарался им как-то противодействовать: полусотские и ратники получили приказ по всему мелководью шесть дней в неделю доставать камни и складывать их в большие кучи, мол, нужен запас и для крепостных и для биремных камнемётов. А юницам он поведал большой «каганский секрет»: общее войско впредь собираться не будет, для походов ему хватит дружины из четырёх хоругвей и в неё запишут только гридей, умеющих читать и писать по-словенски и по-ромейски, дабы каждый из них был способен в любой момент стать воеводой-наместником в новых городищах и вежах.

— Если не хотите весной возвращаться в свои кочевья, то я могу прислать вам учителей и книги, чтобы вы могли стать для меня воеводским надёжным запасом.

— А зачем ромейский язык нужен? — полюбопытствовала самая бойкая из юниц.

— Это воеводский язык, чтобы воеводы могли при ратниках тайный разговор вести.

— А наши мужья, что же? — не вытерпела ещё одна.

— Захотят — будут учиться вместе с вами, вы им не запрещайте, не захотят — пусть таскают камни. А когда вы станете полусотскими, сотскими и подхорунжими это будет уже ваше право решать: нужен вам неграмотный муж или нет.

Пятнадцатилетние девицы дружно рассмеялись от такого предположения и разумеется, все как одна, захотели учиться, командовать и прославляться.

Перед самым отплытием Дарник влез на самый верх сторожевой вышки и долго просидел там, оглядывая море, ближние и дальние острова. Сколько уже в своей жизни он закладывал малые вежи и городища, но эта, островная крепостица была какой-то особенной: и простор, и одинокость, и ежедневное ожидание смертельной опасности. Вроде бы и сам породил это хитрое состояние для ста человек, а уже сам ему и позавидовал. Какое-то время даже прикидывал, а не остаться ли здесь самому: а что, разве не заслужил? Ырас под боком, четыре любимых книги и шахматы тоже с ним, до Дарполя неделя пути. Если он срочно понадобится, приплывут и попросят вернуться…

Голос Корнея снизу прервал его мечтания:

— Эй, ты, часом, не заснул там! Всё уже готово, только тебя ждём!

Плыли с попутным ветром и с усиленным налеганием на вёсла — всем уже хотелось побыстрей в хорошую баню, узнать новости, похохотать с друзьями над свежими байками, полакомиться пирогами и фруктами. Мелькающие сбоку острова уже не вызывали никакого интереса — безлюдно и однообразно. Ночевать расположились под прикрытием с моря островом, но на воде — ни у кого не возникало желания гонять по земле местных змей. Ночью слышали подозрительный плеск вёсел, но единственная оставшаяся на «Милиде» собака подняла сильный лай, и шум чужих вёсел прекратился.

На рассвете ночные гости