Морской царь - Евгений Иванович Таганов

захват Египта. И теперь невольно примеривал те свои замыслы на сегодняшний день и место. Достаточно ли тех боевых построений, которые он выстраивал у себя возле Ставки? Сколько у хазар имеется персидских фелук для речного боя и не устремятся ли они ночной порой на его флотилию на бесчётном количестве лодок и плотов? А если они пустят по течению реки на его суда зажжённые завалы из деревьев и снопов соломы? Или будут с берега без устали обстреливать их зажигательными стрелами? И как поведут себя неуловимые тудэйцы? В общем, было о чём тревожиться и беспокоиться.

О приближении столицы Хазарии возвестил большой конный разъезд по правому берегу Итиль-реки. Два десятка вооружённых всадников в одинаковых стёганных кафтанах и железных шлемах с султанами из конских волос приблизились к самой воде, прокричали несколько вопросов и ускакали в сторону столицы. Когда показался сам город, там уже всё было подготовлено к «встрече»: несколько сот конных и пеших лучников, два десятка боевых фелук, до тысячи любопытных горожан. Дарника, однако, больше интересовало другое — городские укрепления. Они ещё только строились. Двухсаженная стена из белых тёсаных камней уходила вглубь берега, вдоль же реки её высота пока не превышала одной сажени. Башен и вовсе не было. Множество саманных домиков окружали фруктовые сады и свои каменные ограды. На левом берегу реки имелись лишь редкие домики на сваях хазарской стражи — там уже подступали владения «камышовых людей». По давнему договору между ними и каганом хазарам в речной пойме принадлежало лишь правый берег Итиль-реки всей дельты, не удивительно, что при переносе сюда столицы кагану потребовалось стать хозяином всех речных владений.

По сигналу, поданному с «Милиды», колонна дарпольских судов перестроилась: «Романия» пошла вровень с княжеской биремой, а четыре лодии втиснулись в промежуток между ними. Для сильной стрельбы это было не самое лучшее построение, зато все суда собрались в один кулак, и командовать ими стало можно с помощью голоса. К тому же этот кулак занял почти всю ширину речного русла, и попытавшимся окружить дарникцев фелукам пришлось прошмыгивать мимо почти впритирку с берегом.

С самой большой фелуки, украшенной хазарским знаменем, приказали флотилии остановиться. Ну и остановились! Потребовали княжеской биреме пристать к деревянной береговой пристани. Ну и пристали! Скомандовали сойти на берег переговорщику. Да как скажите! Единственно, что вместо Корнея на пристань спустился Буним с посланием Дарника, написанном на ромейском языке. В пергаменте, скреплённом княжеской печатью среди цветистых слов уважения к кагану Эркетену тудун Давуд-ибн-Джабаль упрекался за чванливое поведение и высказывалось предположение, что он присвоил себе часть казны, обещанной дарпольскому войску, и испрашивалось разрешение на продажу в Итиле сукна и на закупку нужному военного снаряжения, а также выражалась надежда, что каган пришлёт нового тудуна для обсуждения совместных действий против тудэйцев.

Буним заранее ознакомленный с содержанием послания только спросил:

— А как ты собираешься поступить с Давудом? Каган наверняка первым делом потребует, чтобы ты его освободил.

— Ну так и освобожу, — пообещал Рыбья Кровь. — Мне нужно лишь, чтобы мои слова прозвучали раньше, чем обвинения вашего магометанина. Да и не забудь сказать, что уже строится крепость Заслон, откуда мы будем воевать с камышовыми людьми.

Время играло на стороне дарпольцев, чем больше они стояли на месте, чем лучше их могли рассмотреть итильцы (особенно мелькавших на биремах юниц), чем дольше хазарам не поступало команд от своих воевод, тем накал враждебности быстрее угасал. А тут ещё Дарник приказал дудочникам с барабанщиками играть весёлую песню, а гребцам её петь — и симпатии зрителей и хазарских воинов к непонятным гостям заметно возросли.

Увы, вернувшийся с переговоров Буним был мрачен:

— Давуда сказано отпустить, а тебе, князь, самому в одиночку отправляться к кагану, если ты хочешь получить помилование.

Что-то такое Дарник и предполагал, и заготовил нужный ответ. Ещё раньше на «Романию» и на пару лодий были переданы несколько хазарских стрел с характерным оперением от бывших охранников тудуна. И по условленному знаку с передней лодии были произведены три выстрела ими, угодившими в носовую башенку «Милиды». На береме мгновенно всё пришло в движение: сброшены причальные концы, забурлила вода под вёслами, лучники изготовились к стрельбе, а пять камнемётов с правого борта разом выстрелили по фелуке, стоявшей позади выстрелившей лодии. И фелуки не стало. Три десятка каменных «яблок» и железных «орехов» изрешетили ей весь борт, сломали руль, повредили мачту, убили и ранили с десяток гребцов. С остальных фелук и с берега полетели ответные стрелы. Но поднятые щиты и кожаные полости надёжно укрыли дарпольцев. А заработавшие и с левого борта камнемёты живо заставили хазар отступить. Сами же биремы с лодиями просто отплыли к противоположному берегу, где имелись лишь редкие мазанки на сваях речных стражников. Как на учениях, ратники прыгали с бортов на мелководье и дружным натиском живо отогнали полсотни хазар в заросли кустов и камышей.

По указанию князя воины ставили палатки, разжигали костры, вырубали кусты, складывая их в защитную засеку. Двое убитых и десяток раненых были вполне приемлемой платой за такую боевую разминку. Чего не рассчитал Рыбья Кровь, так это малую ширину здесь Итиль-реки — всего одно стрелище. И с наступлением темноты на их стан и суда с правобережья полетели простые и зажигательные стрелы. Ничего им зажечь не удалось, и раненых тоже почти не было, зато дарпольцы получили хорошую награду в виде наконечников стрел — всегда пригодится.

— Ты же сказал, что не будешь нападать?! — упрекал князя Буним.

— Ты же видел, стрелы прилетели с хазарской фелуки, — оправдывался Дарник. — Видно какие-то лучники не выдержали напряжения.

— Даже если это так, неужели из-за одного дурака нужно начинать большую войну! — горячился визирь-казначей.

— А это мы узнаем завтра, — князь был настроен вполне миролюбиво.

Позже у него состоялся отдельный разговор с воеводами и кормщиками судов.

— Ты, видно, хочешь повторить то, что тебе удалась в Дикее, — напомнил Корней. — Но хазары с их грамотеями-иудеями это не ромеи, способные договариваться с кем угодно, они непременно постараются тебе отомстить и пойдут в своей мести до конца.

— А что говорят ратники?

— Что наконец-то князь им дал хоть с кем-то немного схлестнуться.

— Ну вот, чего хотят воины, того хочет князь, — довольно ухмыльнулся Дарник.

— А если тебя здесь убьют, как нам тогда быть? — решил немного осадить его воевода-помощник.

— Сядете на суда и умотаете отсюда хоть на