Морской царь - Евгений Иванович Таганов

всё же обозначили себя — в камышах одного из островков показался узкий безмачтовый струг. Вот они тудэйцы! Судёнышко просто стояло у камышей, готовое в любой момент скрыться в них. На биремах были озадачены этой неопределённостью.

— И хочется и колется! — крикнул на это Корней с «Романии». — Может лодию к ним пошлём?

— Пусть сами набираются смелости? — отозвался князь и дал команду продолжать путь и хорошо грести, дабы проверить, как быстро может двигаться тудэйский струг.

Впрочем, очень скоро пришлось немного притормозить — обе лодии не поспевали за шестидесятивёсельными биремами, превратился в крошечное пятнышко и струг. После полудня Дарник чуть смилостивился: разрешил ратникам прямо с судов как следует понырять и искупаться, слегка перекусить и завалиться спать, накрывшись от солнца мокрыми рубашками. Ещё через час его самого, сладко прикорнувшего в каморке к голому бочку Ырас, разбудил караульный — тудэйцы находились уже у самой «Милиды».

На струге их было девять человек: шестеро на коротких вёслах, которые они держали отвесно и гребли, сидя лицом навстречу движению, седьмой на руле и двое на носу. Из оружия при них было четыре однодревковых лука, топоры и полдюжины острог, пригодных и в качестве метательных сулиц. Головы покрывали остроконечные шапки из тростника, а плечи и торс — такие же тростниковые накидки. Ну точно камышовые люди! Лишь у двоих, что сидели впереди накидки были из лебединых перьев, как знак их более высокого положения. Все тудэйцы были худы и малы ростом, а в загорелых лицах с большими острыми носами было что-то мышиное. Дарнику чужая необычность была только в удовольствие — прибавляла новых впечатлений о человеческом роде. И строго глянув на потешавшихся от вида пришельцев ратников, он призвал их к сдержанности.

— Я Фаюрша, сын вождя Белого колена тудэйцев, — назвал себя на хорошем хазарском языке один в перьевой накидке. — Здесь ли князь Дарник Рыбья Кровь?

— Здесь, — ответил, самовольно перебравшийся по опущенному «ворону» на головную «Милиду» Корней. — Будешь сидеть там, или поднимешься сюда?

Фаюрша нерешительно сказал что-то по-своему другому перьяносцу, потом встал и попытался залезть на бирему. Получилось это у него лишь со второй попытки, даже самое низкое место «Милиды» возвышалось над водой почти на сажень.

Корней провёл гостя на нос биремы, где в тени носовой башенки было укромное от лишних глаз и ушей место. Вдоль борта здесь шли длинные лари для морских припасов удобные для сиденья. На одном из них расположился Рыбья Кровь, на другой указали переговорщику. Присутствовали также Корней — куда же без него, и Афобий с подносом кваса и изюма, да наверху башенки за гостем внимательно наблюдали два ратника с сулицами наизготовку.

Цветисто высказав приветствие яицкому князю, Фаюрша, которому одинаково можно было дать и двадцать и сорок лет, поинтересовался, куда и зачем князь плывёт такой вооружённой силой.

— Плыву от нового хазарского кагана. А большой силой, потому что приходится считаться с пиратами в здешних местах, хотел бы встретиться с вождём тудэйцев для заключения с ним союзного договора, — уважительно отвечал Дарник.

Сына вождя оживился:

— А в чём заключена польза от такого договора?

— Польза в том, чтобы открыть второй торговый путь по Ахтубе до Идлиба и получить от этого много шёлка и красивых вещей, которых нет ни у вас, ни у меня. От торговых пошлин дохода будет много больше, чем от мелких пиратских захватов.

— Это хорошее предложение, но чтобы его обсудить, мне надо доставить ваше посольство к нашему вождю, — предложил Фаюрша.

Что-то в его тоне не понравилось Дарнику, и он потребовал заложников за своё посольство: шестерых гребцов со струга за трёх переговорщиков. Гость возразил, что тогда будет некому грести по реке против течения. Князь заверил, что его переговорщики люди не чванливые, сами сядут на вёсла.

Пока сын вождя угощался квасом и изюмом, Рыбья Кровь коротко переговорил с воеводами. Корней рвался возглавить посольство, но Дарник его не пустил. Нельзя было также посылать хазар, памятую их давнюю вражду с тудэйцами, поэтому остановились, в конце концов, на трёх полусотских: ромее и двух словенах. Им князь дал подробные указания, как и о чём говорить с тудэйцами, постараться убедить их вождя, что тому по договору заботиться ни о чём не придётся, будет просто пропускать по Ахтубе купцов и получать за это хорошие пошлины: две трети из них пойдут тудэйцам, одна треть дарпольцам. А уж князь Дарник позаботится, чтобы не меньше половины всех речных купцов выбирали именно этот путь. В подтверждение своих слов Рыбья Кровь передал Фаюрше три сапфира и два серебряных блюда.

Шесть гребцов поднялись на борт «Милиды», а в струг спустились трое дарпольцев. Вместе с тудэйцами они уселись за вёсла, и струг быстро растворился в речных тугаях. Во время переговоров выяснилось, что тудэйцы прекрасно осведомлены о Заслоне, поэтому обратно послов должны были доставить именно туда.

Подхватив попутный ветер биремы с лодиями устремились дальше на восток. Команда «Милиды», порядком насмотревшись на непривычных гостей, скоро уже не обращала на них никакого внимания. И тудэйцы-заложники принялись разгуливать по судну, всё осматривая и делясь между собой впечатлениями. Было приятно видеть, как все на биреме приводит их в восхищение. Так всё тихо-мирно и продолжалось, как вдруг в очередной раз пройдя на корму, все шестеро тудэйцев ловким движением скинули с себя свои камышовые накидки и дружно нырнули с кормы в воду.

— Чего это вы задумали? — крикнул рулевой, удивлённо проводя их взглядом.

Ближние гребцы вскочили и выглянули за борт. Заложники, под водой веером устремились к островку в полустрелище от биремы. Первым сообразил в чём дело сидевший на насесте задней мачты дозорный, прямо со своей жёрдочки сиганул следом за беглецами. И догнал! Поймал за ногу самого нерасторопного из тудэйцев. На помощь дозорному прыгнули два гребца. Втроём они легко справились с тудэйцем и потянули его к биреме. Увы, полные паруса не позволили даже лодиям быстро развернуться, а когда похватали луки и зарядили камнемёты, стрелять уже было не по ком. Прирождённые ныряльщики плыли и плыли под водой, высовываясь на миг из воды глотнуть воздуха лишь через десять сажен. А вскоре и вовсе скрылись в островных камышах. Островок был небольшой, и четыре судна достаточно расторопно окружили его, но искать в чаще камышей беглецов было уже бессмысленно — те наверняка успели уплыть ещё дальше.

Попытки допросить захваченного тудэйца ни к чему не привели, он