Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов

некоторых низаритов, с тоской вспоминавших период правления Хасана ибн Саббаха как своего рода «золотой век», когда для бурно развивающегося батинитского движения, окрыленного руководством мудрого благочестивого «худжи», казалось, не было преград, не было ничего невозможного. Появлялись и признаки все большего разочарования тем, что ничто не указывало на предсказанное основателями движения неизбежное «воскресение», или явление миру, «скрытого» имама. Его явления миру «истинные правоверные» терпеливо ожидали вот уже почти полвека, с момента гибели Низара в Миере в 1095 году. В долгие, трудные годы беззаветной и беспощадной борьбы «против всех», в ходе которой низариты стремились любой ценой (кроме, естественно, отречения от своей выстраданной веры) выжить и завоевать себе место под солнцем, постоянным источником воодушевления батинитов служила надежда и твердая вера в воскресение имама (известное в измаилитском учении как «кияйма», о чем уже говорилось на предыдущих страницах нашего правдивого повествования).

Но время шло, а признаков предвещанного явления «скрытого» имама истомившемуся в ожидании его прихода страждущему миру все еще не наблюдалось. Что питало среди части низаритов упадочнические настроения неудовлетворенности и утраты прежних иллюзий. «За что кровь проливали?»…

Все эти постепенно накапливавшиеся проблемы требовали безотлагательного решения. «Худжа» Мухаммед казался своим единоверцам и приверженцам благочестивым, скромным и смиренным человеком, непоколебимым в своей вере и приверженности шариату – мусульманскому закону, но, похоже, не обладал харизмой прирожденного лидера. К несчастью для Мухаммеда, его сын, которого звали Хасан (как и основателя низаритского ордена), был слеплен (и выпечен) из совсем другого теста. Уже с ранних лет отрок проявлял глубокий интерес к сочинения своего знаменитого тезки Хасана ибн Саббаха, чьи религиозная истовость и «ревность о вере», похоже, оказывали на Хасана-младшего поистине магнетическое воздействие. Когда подросток повзрослел, всем стало ясно, что он имеет все задатки красноречивого оратора и проповедника, чье риторское искусство и ум день ото дня увеличивали число его приверженцев, готовых идти с ним до конца.

Хасан-младший начал развивать религиозные доктрины, представлявшиеся многим низаритам-традиционалистам еретическими. К примеру, доктрины, ставившие под сомнение необходимость следовать законам шариата, и предвещавшие явление в мир «скрытого» имама в ближайшем будущем. «А поскольку его отец совсем не владел этим искусством (риторики и диалектики – В. А.), сын рядом с ним казался великим ученым, а невежество неграмотных людей становилось еще более заметным, и чернь решила последовать за ним. И, не слыша таких речей от его отца, они стали думать, что это явился имам, обещанный Хасаном ибн Саббахом. Вера людей в него еще более окрепла, и они поспешили поддержать его и провозгласить своим вождем» (Джувейни).

Слухи о появлении «скрытого» имама стали волновать все большее число измаилитов, к негодованию всей низаритской «старой гвардии». Сам великий Хасан ибн Саббах – и тот никогда не дерзал именовать себя имамом, довольствуясь званиями «даиса» и «худжи»! А тут какой-то неоперившийся юнец, у которого еще материнское молоко на губах не обсохло, пытается весьма прозрачно намекать им, старым воинам и проповедникам, что он и есть имам, наместник Бога на земле!

Негодование низаритской «старой гвардии» разделял и отец новатора – «худжа» Мухаммед. Сын «худжи» Кийя Бузург-Умида, видимо, страдал недостатком воображения и предпочитал, особо не размышляя, строго и неукоснительно придерживаться норм исламского права и измаилитской доктрины. «В том, что касалось учения об имаме и внешнего соблюдения мусульманских традиций, он неукоснительно следовал правилам, установленным его отцом и Хасаном, и счел поведение своего сына несовместимым с ними» (Джувейни). «Худжа» Мухаммед был не на шутку встревожен и даже возмущен радикализмом идей, высказываемых сыном, и твердо решил положить конец сомнительным проповедям последнего перед низаритами данной ему отцом в удел Аламутской области, чтобы тот своими бредоумствованиями не подорвал авторитет своего отца-«худжи», а также стабильность низаритского общества и мировоззрения. Согласно Джувейни, Мухаммед ибн Бузург-Умид, явившись во главе отборного отряда «фидаинов» в Аламут, сурово отчитал взятого им под стражу сына, которого явно «понесло куда-то не туда», и, собрав «саббахитов», сказал им следующее: «Этот Хасан мой сын, а я не имам, а один из его деев (даисов – В. А.). Всякий, кто верит тем (сказанным Хасаном-младшим – В. А.) словам, – неверный (кафир) и безбожник».

За столь резкими и суровыми словами низаритского «худжи» последовали столь же резкие и суровые действия. Он решил преподать низаритам, давшим прельстить себя столь неортодоксальными идеями, высказываемыми Хасаном-младшим (хотя и не утверждавшим прямо, что он – имам, но слишком явно намекавшим на это) урок, который должен был запомниться отступникам надолго. И отбить у них всякую охоту сомневаться в правильности учения и традиционной приверженности низаритов шариату.

«И многих из тех людей, что поверили в имамат его сына, он подверг всевозможным пыткам и мучениям, и в одном случае он казнил в Аламуте двести пятьдесят человек, а потом, привязав их трупы к спинам других двухсот пятидесяти, обвиненных в том же преступлении, изгнал этих последних из крепости. И так их дух был сломлен, и их недовольство было подавлено» (Джувейни).

Это было одновременно и строжайши предупреждением, сделанным «худжей» Мухаммедом своему «возомнившему о себе» сыну, чьи идеи его собственный отец отверг как совершенно неприемлемые, хотя и не дал – на первый раз! – почувствовать непутевому отпрыску тяжесть карающей родительской длани. Хасан-младший сразу умерил свой проповеднический пыл. Он был явно счастлив тем, что остался в живых. Ведь, в конце концов, его знаменитый тезка – основатель ордена ибн-Саббах – без колебаний приказал казнить двух своих сыновей за далеко не столь кощунственные прегрешения. «Исправление» Хасана-младшего (как скоро убедимся мы с уважаемым читателем, лишь на словах), похоже, смягчило сердце его сурового отца, возвратившего сыну свое благоволение и даже назначившего одумавшегося отпрыска своим наследником и преемником еще при жизни (как видно, идея наследственной передачи власти от отца к сыну уже была безоговорочно принята низаритами). Однако Хасан, несомненно, изучал и ранние сочинения низаритов, включая доктрину «благоразумной осторожности», «мысленной оговорки» – «такийи», позволявшую и даже рекомендовавшую измаилиту ради спасения жизни скрывать свои подлинные верования, притворно отрекаясь от своей тайной, глубинной, сокровенной веры. И сделал из прочитанных им трудов необходимые выводы. Ибо, когда Хасан-младший, после смерти отца унаследовал от того власть над низаритской «крепостной» державой, то «проявил себя во всей красе», продемонстрировав, что нисколько не умерил, а наоборот – усилил радикализм своих воззрений.

«Худжа» Мухаммед ибн Бузург-Умид «сидел на троне Невежества и правил Заблуждением» (по выражению Джувейни) до 1162 года. У руля правления «крепостной» державой низаритов своего скоропостижно скончавшегося батюшку сменил покаявшийся в своих прегрешениях «блудный сын» Хасан-младший. В начале правления он