Песни служителей Адхартаха: призыв - Андрей Кот

А про себя он подумал:

“Возможно, правильнее было признаться, что я не знаю. Что вряд ли это так. Однако в природе людей заложено удивительное свойство поддаваться убежденности верующего и самим начинать находить загадочные знаки вокруг.

Никто так не верит и не убежден в своей правоте, как ребенок.

Когда наступает время перехода во взрослую жизнь, недавним детям тяжело расставаться с детскими убеждениями, ведь их крепкий, незыблемый мир исчезает и ускользает от них.

В то время как в годами выношенных детских мечтах, наоборот, еще уютно, еще тлеет надежда, которая убаюкивает, дарит веру и силы, – взрослая, жестокая жизнь не дает шансов на чудо: она беспощадна и безразлична.

Так и мечется юная душа, уже не ребенка, но еще и не взрослого, – ищет помощи и подтверждения своих взглядов у других.

Потому – кивнул, и быть посему. Пусть сохранится у этой девочки сказочный защитник из детства, ибо саму ее ждут невиданные испытания, и любая помощь, настоящая или духовная, ей, да и мне, теперь точно понадобятся”.

Пока размышлял, он и не заметил, как Зорянка подошла к тому дереву, куда умыкнула куница, прижалась лбом к шершавой коре и обняла ствол. Постояла некоторое время, задумавшись, а потом, не отпуская рук, обернулась к Четгеру Яригу.

– Поедем, мил человек? Чувствую, не зря она к нам наведывалась, торопит домой.

Ветер принес запах гари еще до того, как они увидели столбы дыма над Луками.

– Что-то неладное творится, надо спешить, – пробормотала девушка в необъяснимом волнении.

Пришпорили лошадей. Въехали без препятствий – стражник узнал Зорянку, молча отворил ворота и отступил в сторону, пропуская верховых. Но на вопросы отвечать не стал: лишь хмыкнул и потупил взор.

Сердце зашлось болью, когда она поняла, что дым клубился над домом Игната. Подъехали ближе: ни людей, никого – лишь черный остов. Зорянка бросилась по соседским домам, стучала, звала, но никто не отворял. Люди выглядывали, но, заприметив ее, тут же хоронились в домах.

Зорянка вскочила на коня и помчалась домой. Подъехала ближе и невольно ойкнула: у ворот ватага вооруженных людей волокла по земле и избивала Стоума.

Кочевник быстро оценил происходящее, без разговоров пришпорил своего косматого конька, присвистнул и с оттяжкой взмахнул саблей. Удар – и главный отряда завалился на землю, щедро поливая ее своей кровью. Кочевник резко вскинул руку вверх, показывая всем золотую пластину, и заорал на новгородском наречии, немало удивив Зорянку неожиданным знанием языка. Ох, не прост оказался проводник. Ох, не прост.

– Я – Четгер Яриг, левая десница властелина этих земель, Бату-хана. Любой, кто чинит мне препятствие или неподчинение, повинен в смертельном наказании. На колени, собаки!

И совпало, что в конце его речи прогремел гром среди ясного неба.

И было их двое: кочевник и девушка, а против них – две дюжины воинов. Крепких, опытных.

Но словно сила утекла из рук бородатых воинов. Они склонили хмуро головы, переглядываясь с друг другом исподлобья. Безвольно опустили руки с оружием, а затем нестройно попадали на колени и нескладно затараторили оправдания: дескать, девушка да ее спутник повинны в смерти княжеских дружинников, которые ехали дань собирать для Батыя. Вот и приказал князь: разорить дома ослушников, а самих предать смерти для острастки.

– Ваш князь – раб Бату-хана и мне не указ. Здесь я – око, слух и уста хана, я решаю, кого судить или миловать на его землях. Прикажу – и из самого Володимира ваш князь приползет ко мне сюда на коленях.

Загудели воины из-за обиды за князя, но куда тут роптать – за убийство одного монгола с охранной грамотой нечестивые выжгут целые города, уведут в полон и жен, и детей множество. Приходилось терпеть.

А Зорянка тем временем спрыгнула с коня, оттолкнула воинов, все еще державших безвольно повисшего на их руках Стоума. Подхватила старика и с трудом заволокла его в дом. Осторожно положила на кровать, метнулась делать отвар, чтобы придать несчастному сил. Потом она опомнилась и выскочила на улицу, холодно крикнула старосте, который все это время трясся от страха в стороне, под приглядом пары высоких воинов.

– Роман Перемыслович, зайди, будь ласков, – и, не дожидаясь, юркнула обратно в дом.

Староста засеменил в избу, с явным облегчением перекрестился. Затем он стряхнул крупные капли пота с лица, выжидательно замер у порога, наблюдая, как Зорянка мечется по дому, пытаясь найти среди разбросанных на полу вещей нужные ей растения. Наконец, он закряхтел, прокашлялся и сам себе забубнил:

– Эхе-хе, вот горе-то, горюшко. За что ж на нас лихо такое.

Зорянка бросила на него гневный взгляд и, насупившись, спросила:

– Что с Игнатом? С детьми?

– Вот я ж и говорю, беда, беда, всех побили-сожгли, – затараторил мужчина.

Перед глазами Зорянки всплыли Игнат с Авдотьей, их маленькие дети, бегущие к ней обниматься. Она повалилась на колени и зашлась в слезном крике:

– Не уберегла я ни вас, детушки, ни вашего тятю с мамкой. Никого я не уберегла!

Она поднялась и схватила попятившегося старосту за грудки.

– А что я, а что я? – заикаясь, залепетал он. – Что я сделать мог против княжеской воли, Зорюшка?

Она впилась в него долгим, ненавидящим взором, пока стон Стоума не вырвал ее из оцепенения. Она бросила старосту, так ничего и не сказав ему, смахнула слезы и продолжила шарить по полу.

Зашел Четгер Яриг, посмотрел на вжавшегося в косяк двери старосту, фыркнул и сел на лавку, поджав под себя ноги. На улице послышался стук удаляющихся копыт отряда дружинников. Кочевник холодно сказал девушке по-половецки:

– Днем побоялись, а ночью могут и напасть.

И перешел на новгородский говор, обращаясь к старосте:

– Что это за люди?

Староста от присутствия монгола сник совершенно.

– Княжьи люди, владимирские, налетели с утра. Двое старших ко мне прискакали с княжьей грамотой – не чинить препон. А остальные бросились сразу к дому Игната, – староста ткнул пальцем в сторону Зорянки в ответ на вопросительный взгляд десницы нечестивого Батыя. – Он, значит, на стук из ворот выглянул – негодники его тут же и посекли. Бедный даже вскрикнуть не успел, а эти тати – шасть в дом… Ну, а там и малых его, и Любаву. Потом занесли Игната внутрь и подворье подожгли.

Староста тяжело вздохнул, бросив короткий взгляд на Зорянку.

– Кто из соседей выглядывал, тому меч под нос да окрик: “Княжье дело!” Хорошо, хоть быстро сюда умчались –