Дикая природа - Эбби Джини

– Смотри. – Я пальцем показала вперед.

К нам вперевалку двигался крокодил. Асфальтовое покрытие переулка с обеих сторон клонилось к середине, где через промежутки лежали железные решетки, указывавшие на то, что под ними проходит дренажная канава. Крокодил следовал вдоль стока под бетоном, словно надеялся, что эта дорога приведет его к водоему. Мощные лапы. Маленькие глазки. Десять футов длиной. Я услышала его шумное дыхание, скрежет когтей. От него разило тухлым мясом. Такер крепко стиснул мою руку, аж пальцы захрустели.

Крокодил прошествовал мимо, даже не заметив нас. По-видимому, ночное зрение у него было не очень острым. Я наблюдала, как он вполз в лужу света под уличным фонарем, озарившим каждый его зуб. Десятки острых клыков торчали из челюсти, как зубья пилы. Извивая хвост, чтобы уравновесить колебания брюха, крокодил перевалил через бордюр на дорогу. Мне даже подумалось, что он сейчас посмотрит направо и налево, но крокодил, разумеется, не признавал ограничений и порогов человеческого мира. Он неторопливо, спокойно пересек дорогу и исчез в тенях на противоположной стороне улицы.

– Боже, – выдохнул Такер.

Вверх по холму. Через парковку. Мимо магазина. У меня опять заболела голова. Руки тряслись после выбросов в кровь адреналина, в порезанной ладони ощущалось покалывание. Воздух взорвался какофонией новых звуков: крик попугая, тявканье лисы, пугающий смех стаи гиен. Непонятно, почему животные голосили на все лады: может, переговаривались со своими сородичами; может, предупреждали о чем-то особей других видов; может, пытались заглушить хор полицейских сирен. Впервые в жизни я переживала столь дикую ночь, наполненную музыкой угроз и опасности. Нервы отзывались на этот гвалт звенящей дрожью. Брат повел меня по тихой улочке с пальмами, но только мы сделали несколько шагов, как услышали чье-то тяжелое дыхание – это всхрапнул носорог – и увидели движение массивного темного силуэта. Мы поспешили в другую сторону.

Такер заблудился. Я поняла это через какое-то время. В его безумии не было логики: он не вел меня к машине, он никуда меня не вел. Мы миновали почтовый ящик с вмятиной на боку, а через несколько минут опять пришли к нему. Брат стянул с себя балаклаву и вытер со лба пот. Ноздри его раздувались – верный признак того, что он напряжен. Бормотал что-то себе под нос, сосредоточенно всматриваясь в уличные вывески и дорожные знаки.

У меня в голове глухо стучало. Такер метнулся в какой-то переулок, быстро вернулся, пальцами барабаня по подбородку. Швырнул балаклаву на землю, наступил на нее. Изобразил руками нечто вроде рамки и завертелся на месте, словно пытался определить, в какой стороне север.

Наконец он задрал вверх голову, расхохотался и произнес:

– Ну и черт с ним.

Я оцепенело топталась рядом. Боль в виске становилась невыносимой.

– Человек предполагает, а Бог располагает, – сказал Такер. Он оторвал меня от земли и запрокинул к себе на спину. Я обхватила его за шею и, вздохнув с облегчением, прижалась щекой к мускулистому плечу. Он пустился бежать быстрой трусцой. Я закрыла глаза, подпрыгивая у него на спине, и, когда снова открыла их, мы уже находились в большом темном парке. Небо над нами загораживала шелестящая листва. Иногда в просветы между ветвями виднелось облако.

– Здесь нам будет безопаснее, – сказал Такер.

Он посадил меня верхом на узловатый сук. Я с благодарностью прислонилась к стволу, свесив ноги, и тут же почувствовала, как голые икры обдувает ветер. Такер устроился рядом. Со своего места мы видели улицу – ресторан, автозаправку и кинотеатр с маркизой над затемненным на ночь входом, – но с тротуара нас никто бы не заметил.

Не знаю, долго ли мы там просидели. Мои руки безвольно висели. Я так устала, что у меня даже не было сил поднять их и положить удобнее на коленях. Но я не спала. Сначала появились три шимпанзе. В свете уличных ламп их шкуры приобрели соломенный цвет. Ходячие тюки сена. Их напугала пожарная колонка. Все трое с криками кинулись врассыпную от незнакомого устройства, завертелись на месте, опираясь на длинные руки.

Потом пришли зебры. Я услышала стук копыт и только потом увидела самих животных. Примерно пятнадцать особей, они внезапно материализовались в сиянии флуоресцентного освещения автозаправки. Одна из зебр была ранена, на ее полосатом чернобелом покрове краснела кровь. Они то и дело вставали на дыбы, приседая на задние конечности; ощетинившиеся гривы стояли торчком, как прутья метлы. Все вели себя одинаково: уши подняты вверх, глаза вращаются, зубы оскалены. Одна из них заревела, давая выход своим чувствам, и ее рев подхватили остальные. Зебры не мчались во весь опор, а трусили размеренно, словно понимали, что бегут не спринт, а марафон.

Появился полицейский автомобиль. Он несся прямо посередине дороги, игнорируя двойную сплошную линию. И весь светился мигающими огнями. Однако сирена молчала. Возможно, по рации было передано распоряжение отключить звуковое сопровождение. Возможно, в полиции пришли к выводу, что сирены дают обратный результат – только пугают и возбуждают зверей.

При виде патрульного автомобиля зебры остановились, и тот тоже резко затормозил. Интересно, как поступит полицейский? Не станет же он арестовывать животных. Зебры сбились в кучу под светофором, словно приготовились защищаться. На миг возникло замешательство. Животные били копытами, вскидывая головы. Мотор полицейского автомобиля работал, но машина не двигалась с места.

Потом, к моему удивлению, автомобиль дал задний ход. Стал разворачиваться, визжа шинами.

Зебры бросились в погоню. Улицу огласил грохот копыт. Судя по всему, это был стадный инстинкт. На тонких ногах, которые, казалось, летели над землей, животные мчались за машиной, размахивая хвостами. Может, прогоняли опасность, как обычно в саванне скопом отваживали одинокого гепарда. Или же признали в полицейском союзника и, оказавшись в непривычной, непонятной ситуации, решили последовать за ним. Патрульный автомобиль катил вниз по холму, ведя за собой стадо зебр, затем резко повернул и скрылся из виду.

Наступила тишина. Сирены больше не сигналили, звери тоже затихли. Возможно, были сосредоточены на сложной задаче поиска путей к бегству. Такер, сидя рядом со мной, смотрел на город с выражением почти непристойной гордости. Он избавился от страха и теперь наслаждался творением рук своих. Никогда прежде я не видела, чтобы лицо человека светилось столь непомерным самодовольством.

Тишину нарушали шорохи, шум возни. Звери были всюду. На фоне янтарных облаков парила огромная хищная птица. Я посмотрела на запад, и мой взгляд уперся в небоскреб, перечерченный зигзагом пожарной лестницы, по которой кто-то двигался. Не человек. Для человека слишком