Дикая природа - Эбби Джини

темнота. Я снова лежала в гробнице. Наверное, Такер меня занес – или, может быть, ветер. Холодное давление каменных плит на полу облегчало боль. В неярко освещенном прямоугольнике дверного проема виднелась зелень. Ладонью – не той, которую порезал Такер, – я провела по волосам. Отросшие кудряшки на лицо еще не падали, но их уже можно было наматывать на пальцы. Интересно, как я теперь выгляжу? Забыла ведь уже, когда последний раз смотрелась в зеркало.

Я заморгала. В воздухе веяло прохладой. Свет снова изменился. На мраморном полу извивались охровые и пурпурные спиральки. Время шло, не спрашивая моего согласия. Стоило мне закрыть глаза, как еще один час утекал от меня.

– Помнишь, я рассказывал про хищников высшего порядка? – спросил Такер.

Я осознала, что он сидит рядом, ногой касаясь моей ноги. Долго ли он так сидел? Долго ли говорил со мной, пока я спала? Такер раскачивался взад-вперед, коленом задевая мое колено.

– В естественных условиях белые медведи ежедневно покрывают расстояния в несколько миль, – говорил брат. – Ареал их обитания – все арктические плато. И тигры тоже. Они – одиночки. Постоянно перемещаются. Волчьи стаи во время охоты способны пересекать горные цепи.

Я размяла пальцы, чувствуя, как бинт натягивается на порезанной руке.

– Большинство из них теперь живут в зоопарках, – продолжал Такер. – А если ловишь хищника высшего порядка и держишь его в неволе, знаешь, что происходит?

– Нет, – пролепетала я.

– Известны случаи, когда белые медведи протаптывали глубокие борозды в полу своих клеток, ходя одной и той же тропой. Тигры порой кружат по клетке до тех пор, пока не теряют сознание от теплового удара. – Руки брата, лежавшие на коленях, сжались в кулаки. – Они не могут смириться с жизнью в неволе. Не могут остановиться. Не могут отдыхать. Жизнь в неволе попросту вне их понимания.

Ветер доносил в склеп запах океана. Вдалеке кричали чайки. Должно быть, я снова погрузилась в сон под обволакивающий голос брата. Сложи вместе всех людей на Земле и животных, которых мы одомашнили. Пронзительные крики чаек слышались ближе. Сложи вместе всех млекопитающих в природе. Голос Такера становился более низким, гортанным. Десять тысяч лет назад люди и домашние животные составляли всего одну сотую процента от всех млекопитающих. Я села, но тут же пожалела об этом и снова легла. Голова была тяжелая, громоздкая, как шары в боулинге. Теперь люди и домашние животные в двадцать раз многочисленнее всех остальных млекопитающих на планете вместе взятых.

И тут зазвучал другой голос – робкий, тихий и шершавый, как дыхание:

Люди переделывают мир по своему образу и подобию.

Его мысль продолжило мелодичное сопрано:

Некоторые виды встречаются всюду: яблони, коровы, рис, собаки. Но растения, которые мы не едим, животные, которые нам не нравятся… они исчезают прямо на наших глазах.

В разговор вступил сердитый тенор – эхо, доносившееся будто издалека:

Некоторые говорят, что человек – это животное, которое умеет смеяться. Я с этим не соглашусь. Человек – это животное, которое умеет рассказывать истории.

Монолог завершило призрачное завывание:

Мы должны помнить их. Должны об этом рассказывать.

Это были мертвецы. Я в том не сомневалась. Возможно, Такер ни слова не произнес за долгие часы. Возможно, он просто молча раскачивался, слушая звенящие вокруг нас голоса мертвых. Назойливый гомон становился невыносимым. Слишком много голосов наслаивались один на другой, звучали громче и громче, пытаясь перекричать один другого.

И вдруг Такер ткнул меня указательным пальцем.

– Пора, – объявил он.

41

Серый в крапинку тротуар, словно залитая лунным светом река, огибал темные силуэты вольеров. Носорог – гигантский зверь размером с грузовик – угрюмо бродил по своей клетке. Издалека донесся волчий вой. Его зов, казалось, повис в воздухе, как дым от костра. Из темноты у меня за спиной послышался рык медведя. Вольер с коалой озарял изнутри слабый огонек таблички «Выход» – налитый кровью глаз, мерцающий в пустых помещениях.

В полночь мы проникли на территорию зоопарка «Пасифик».

– Что ж, приступим, – произнес Такер.

Вот откуда взялся зеленый комбинезон. Такер устроился на работу в бригаду технического обслуживания одного из известнейших зоопарков юго-запада страны. Он мыл дорожки, подметал вольеры, обслуживал писсуары; ему выдали электронный пропуск и связку ключей от всех помещений, а платили наличными, неофициально. Я была поражена его хитростью. Зоопарк «Пасифик» представлялся мне каким-то волшебным царством. Я слышала о нем с малых лет. Папа побывал там в детстве, и Дарлин с Джейн пересказывали мне его впечатления.

Такер, работая здесь уборщиком, досконально изучил всю территорию. Выяснил, где висят камеры видеонаблюдения, как охраняются вольеры, знал маршруты патрулирования службы охраны. Он составил схему всего зоопарка и мог передвигаться по нему в темноте. Точно знал, где находятся запасные выходы. Выявил даже несколько дефектов: там не работает замок, там отключилась камера видеонаблюдения – лазейки, которые могли быть известны только работнику технической службы.

– Поступить сюда на работу было нетрудно, – прошептал он. – Среди уборщиков большая текучка. Каждый месяц появляются новые люди.

Видя мое недоумение, он пояснил:

– Мы убираем бешеное количество навоза. Больше всего от кенгуру. А эти отходы ядовитые.

Все симптомы моей болезни прошли. Голова не беспокоила, ранка от выпавшего зуба и порез на ладони перестали пульсировать. Высокий уровень адреналина, казалось, сбил температуру. Я чувствовала себя проворной и бодрой как никогда.

– Мы правда это сделаем? – спросила я.

– Обязательно! Такер и Кори.

Он дал мне балаклаву. Я натянула ее сама, но попросила брата поправить маску на лице, чтобы рот и глаза были открыты. Ткань царапала уши. Такер тоже надел балаклаву и улыбнулся мне. Черный шлем скрыл его лицо, только зубы да глаза сверкали – и не скажешь, что это человек.

– Здесь три ночных сторожа, – сообщил брат. – Двое молодых и Эйб.

Он был уверен, что сейчас старик находится в административном здании – спит в плюшевом кресле. После полуночи Эйб обычно забывал о своих служебных обязанностях, полагая, что всех потенциальных вандалов к этому времени, как и его, клонит в сон. А вот молодых охранников надо остерегаться, сказал Такер, они будут бдительны.

Мы с братом направились к пандам. У южной стены я увидела серебристую полосу – то ли шея жирафа, то ли след от самолета в небе. Деревья, словно живые, шелестели на ветру. Чтобы войти в вольер для панд (это была открытая площадка за высоким забором, откуда доносилось сопение), нужны были контактная карта и ключ. У Такера они имелись. Я стояла поодаль, под аркой запасного выхода, и, почесывая лицо через маску, наблюдала за братом. Он довольно долго