Дикая природа - Эбби Джини

Вдыхая формальдегид, она пыталась вспоминать те факты, что ей сообщили. Дарлин казалось, что сейчас крайне важно придерживаться фактов. Такер погиб примерно тридцать шесть часов назад. На его тело наткнулась какая-то женщина по пути на работу. Такера растерзал зверь – крупный хищник пока не установленного вида. Ко времени приезда врачей он был мертв уже пару часов, судя по степени окоченения.

Рой предупредил, что, возможно, у нее возникнет посттравматический синдром. Составил список симптомов. Рассказал про группы поддержки для таких людей, как она. Только Дарлин сомневалась, что есть другие такие, как она. Ее обстоятельства были особенными, ее брат был единственным в своем роде. Она не испытывала тех эмоций, какие должна была испытывать.

Ее душила ярость. Гнев, клокотавший в груди все лето, так и не утих. Дарлин злилась на брата за то, что он покинул этот мир, ускользнул от нее, лишив возможности высказать ему все, что она о нем думала, раз и навсегда утвердить свою правоту, перечислить все его грехи, которые принесли горе ей, Коре и всему человечеству.

Она встала со стула, сжимая кулаки в карманах куртки. Это ее последние мгновения с Такером. Дарлин подошла к столу, на котором он лежал.

Ей уже случалось видеть покойников. Она помнила, какой была мама в гробу: кожа вдавленная, от волос исходит специфический искусственный запах. Потом папа погиб, растворился без следа. Его тело не нашли, и эта боль до сих пор терзала Дарлин. Возможно, увидев его труп, она смирилась бы с тем, что его больше нет.

Дарлин положила одну руку на грудь брата, другую – на его лоб. Даже сквозь простыню она ощущала неестественный холод, исходящий от останков. Она не отвернула грубую на ощупь простыню: зачем снова смотреть на растерзанный труп? Раны Такера навечно врезались ей в душу. Он больше не был похож на того человека, каким она его помнила. Из-за того, что тело брата было столь чудовищно изуродовано, Дарлин было легче принять его смерть. Гротескность нынешних форм Такера служила визуальным отражением его психических особенностей. Наконец-то внешний вид брата соответствовал состоянию его ума: местами нормальный (гладкий лоб, резко очерченный подбородок, веснушки), местами – деформированный (отсутствующий глаз, обезображенный подбородок, туловище, превратившееся в кровавый каньон). Мальчик, юноша, которого она любила почти всю свою жизнь, канул в Лету. Парень, лежавший на столе, к нему не имел отношения.

Дарлин отерла глаза и отвернулась от стола.

44

У больницы, куда привезли останки Такера, Дарлин села в такси и поехала в другую больницу – туда, где лежала Кора. Ее брат и сестренка находились на разных концах незнакомого большого города. Вечерело, солнце низко плыло по небу. Высокие здания вдоль улицы отбрасывали тени на тротуар. Ветер разносил запах соленой воды. Дарлин впервые оказалась в столь влажном климате. В Оклахоме воздух всегда сухой.

На дорогах – столпотворение. Таксист то и дело сигналил, размахивал высунутой в окно рукой, крича что-то на незнакомом языке. Между рядами машин сновали велосипеды, хрупкие и быстрые, как стрекозы. Время от времени улицы выпрямлялись таким образом, что лучи заходящего солнца, стелясь вдоль длинного проспекта, проникали в такси. Торопясь к сестре, Дарлин забыла свои солнцезащитные очки в Мерси.

На тротуаре возникла сутолока. На углу пешеходы принялись теснить друг друга. Какая-то женщина, споткнувшись о бордюр, с криком упала на дорогу. Гудок автомобиля. Таксист резко нажал на тормоза, и Дарлин издала возглас негодования, едва не задохнувшись оттого, что ремень безопасности впился в грудь и шею.

Потом она поняла, в чем дело: сквозь толпу, низко пригнув голову, мчался бородавочник – разрушительный сгусток копыт и клыков. Дарлин увидела вздыбленную черную гриву, пасть в пене. Люди бросались врассыпную с пути бешеного зверя.

Дарлин охнула в изумлении. Бородавочник был крупнее, чем она себе представляла. Больше и массивнее человека. Он задел по коленям какого-то старика, и тот повалился на бок. Бородавочник, казалось, даже внимания не обратил. Он выскочил на перекресток, мгновенно огласившийся отчаянным визгом тормозов. Движение застопорилось. Зверь метался из стороны в сторону. Всхрапывая, кидался то в один просвет между машинами, то в другой – пытался найти путь к спасению.

Дарлин всем телом подалась в кресле вперед, глядя в окно. При каждом броске бородавочника складки на его щеках колыхались, округлое серое брюхо напоминало гамак. Было нечто доисторическое в его внешности: удлиненное рыло; шея толстая, как телефонный столб; две пары матовых загибающихся клыков; под глазами – странные шишки. Дарлин услышала звон бьющегося стекла: это животное, налетев на фургон, начисто сшибло боковое зеркало. Бородавочник завизжал напоследок и припустил в восточном направлении, на бегу набирая скорость.

Таксист повернулся к Дарлин, пальцем тыча ей в лицо. Щеки его побагровели от ярости. На мгновение ей подумалось, что он в чем-то ее винит, но водитель просто выражал свое возмущение, брызгая слюной.

– Вы видели? – орал он с сильным акцентом. – Слышали про зоопарк? Теперь понимаете, к чему мы идем?

– Слышала, – ответила Дарлин.

– Это безумие. Кому вообще могло такое прийти в голову? Что это за человек?

– Одинокий волк, – тихо проронила Дарлин.

Так его нарекли журналисты. Днем полиция выступила с заявлением, в осторожных выражениях подтвердив, что виновник этого варварского акта экотерроризма погиб. Ни имен, ни каких-либо подробностей. О Коре ни слова. Все это получит огласку позже.

Крякнув, таксист снова перевел взгляд на дорогу и прибавил скорость. Дарлин прижалась щекой к холодному стеклу окна. Перед ней разворачивалась Калифорния – ювелирный салон, кинотеатр, зоомагазин. Бородавочник убежал. Какая-то женщина раздраженно толкала перед собой детскую коляску. Шедший по тротуару мужчина был так увлечен своим телефоном, что едва не налетел на пожарную колонку. Дарлин увидела ребенка с воздушным шариком.

Впервые у нее проснулось чувство сострадания к Такеру. Теперь, когда его тело лежало в морге, она могла позволить себе такую роскошь, как жалость к нему. Он больше никому не мог причинить вреда. Скоро его кремируют, и он превратится в горстку пепла. Такер освободился от своего спутанного, неконтролируемого сознания, которое так долго терзало его.

Возможно, сумасшествие брата спровоцировал торнадо. В конечном счете – это торнадо всему виной. Возможно, рассуждала Дарлин, разрушительный смерч изменил сознание брата – расшатал его психику и из осколков сформировал новое больное мировосприятие. Или же просто послужил катализатором, дал толчок развитию тенденции, которая была в нем заложена. Как знать? Не исключено, что семена неуравновешенности усеивали мозг Такера от рождения,