Дикая природа - Эбби Джини

животное в вольер под восторженные аплодисменты толпы зевак. Четырех зебр заблокировали в узком переулке и загнали в фургон. Уцелевшие жирафы сами вернулись в зоопарк. Они были измучены и дрожали, оплакивая гибель сородича.

Дарлин перевернула страницу и продолжала читать, озадаченно поджав губы. У входа в бутик объявился бородавочник. Он в ярости бросался на выходящих из магазина покупателей, пытался выбить у них из рук пакеты с покупками. Его быстро усыпили транквилизатором. В садовом сарае обнаружили гиену. Горные козлы оказались проворными и хитрыми: они забрались на крышу грузовика почтовой службы, потом на автомобиль «хонда». Через некоторое время их все же убедили спуститься вниз, поманив едой. Козлы всегда были голодны.

На пляже заметили гориллу: грязная, с сильно травмированной ногой, она перебирала разбросанный на песке мусор. В одном из переулков увидели сервала, гонявшегося за голубями. Один бесстрашный велосипедист сам поймал его, завернул в кожаную куртку и отвез в вольер; правда, сервалу удалось его поцарапать и даже укусить.

Беличьи обезьяны (саймири) вообще не покидали зоопарк. Они пробрались на цокольный этаж павильона, в котором находился их вольер, и с пользой проводили время: взломали торговый автомат, научились пользоваться питьевым фонтанчиком и вообще великолепно там освоились, устроив для себя новое жилище.

Понимал ли Такер, думала Дарлин, к каким последствиям приведут его действия? Допускал ли, что в итоге сам может оказаться на столе в морге? Сознавал ли, сколько животных пострадают и погибнут из-за него? Мог ли представить, что оставит Кору в мусорном баке, где ее обнаружат чужие люди?

Трясущимися руками Дарлин закрыла газету и отпихнула в сторону. Она больше не могла читать про эту дикость. Происходящее было настолько нереальным, что она начинала сомневаться в собственном психическом здоровье.

Она сняла очки и потерла виски. Поведение Такера не поддавалось разумению. Его прежние преступления были понятны: устроил взрыв на косметической фабрике, чтобы прекратить опыты над животными; поджег егерский домик, чтобы помешать охоте на гремучих змей. В каждом из этих случаев четко прослеживалась цель, которой Такер надеялся достичь. Привлечь внимание общественности. Добиться изменения политики. Прекратить жестокое обращение с животными. Наказать виновных.

Но нападение на зоопарк «Пасифик» противоречило всякой логике. Конечная цель Такера оставалась неясной. Животным в неволе ничто не угрожало; их содержали в тепле, кормили, ухаживали за ними, оказывали им медицинскую помощь. Выпустив зверей из клеток, Такер подверг их большой опасности. Какая-то бессмысленная акция протеста. Дарлин, знавшая брата лучше, чем кто-либо, не могла взять в толк, какой урок он намеревался преподать миру.

И тут ей в голову пришла новая мысль. Слоны на улицах города, гориллы на пляже, покалеченные львы, напуганные жители – все это родилось в воображении Такера. Возможно, он просто стремился продемонстрировать миру свои фантазии и желания. Это и было его единственной целью. Лучше бы не животных из зоопарка выпускал, а вывернул наизнанку свои мозги. Тогда, глядишь, освободился бы от выдумок своего больного воображения.

47

За две недели, проведенные в больнице, Кора немного набралась сил и могла уже самостоятельно садиться, есть и пить. Санитары приносили ей подносы с едой, на которых каждый продукт был отдельно упакован: миниатюрные картонные коробочки с пудингом; стаканчики с соком, сверху запечатанные фольгой. Раз в день медсестры вводили ей какое-то лекарство, препятствующее образованию тромбов, – длительный постельный режим таил в себе такую опасность. Судя по выражению лица Коры, укол был болезненный, но она не жаловалась. Дарлин поражал стоицизм сестренки.

Но самым лучшим лекарством для Коры была Джейн. Сестры днем вместе спали, смотрели телевизор. К Коре все относились с особой деликатностью: в палате разговаривали тихо, старались к ней не прикасаться, ни о чем ее не спрашивали, воздерживались от замечаний по поводу ее внешности, как у бесплотного духа. Дарлин этого не сознавала, пока Джейн не принялась тарахтеть о футболе и школе, будто ничего не случилось. Прежняя динамика их отношений была восстановлена: родные сестры, которые в силу обстоятельств много лет делили одну кровать, были дружны, но периодически не стеснялись пощекотать друг другу нервы. Джейн даже в голову не приходило миндальничать с сестренкой. Она подшучивала над новой стрижкой Коры. Клялась, что в их комнате ничего не изменилось. Она даже не убиралась, заверила Джейн Кору.

Дарлин не пыталась вмешиваться в их разговоры. Лишь подслушивала, делая вид, будто занята своим телефоном. Прямолинейность, присущая Джейн, сейчас для всех была благословением. Она бесстрашно затрагивала темы, которые Дарлин ни за что на свете не осмелилась бы поднять. Интересовалась у Коры, что та чувствовала, когда думала, что умирает, пронеслась ли перед глазами вся ее жизнь. Заявляла, что Кора похожа на мальчишку – ну или на девчонку-сорванца. Во всяком случае, видок у нее ну очень необычный. Джейн даже спросила, правда ли, что Такер был совсем чокнутым, как все утверждают.

Кора в ответ либо крякала, либо произносила что-то односложное. Она и прежде не отличалась словоохотливостью, а теперь и вовсе стала молчалива. Дарлин не спускала с нее глаз, но наблюдала украдкой. У Коры появилась привычка пристально смотреть на то, что, по сути, не представляло интереса – световой узор на стене, струя воды из крана в ванной, – словно она видела то, что другим видеть было не дано. Ела и пила она машинально. Медсестры велели, чтобы она заново училась ходить, и Кора пробовала, неуклюже балансируя на слабых ногах, как новорожденный жеребенок. Если она смотрела телевизор, зачастую ее внимание рассеивалось, взгляд перекочевывал к окну. На голове у Коры творилось бог весть что: обчекрыженные волосы кудрявились, как деревянная стружка. Но она не проявляла недовольства своей внешностью. Смотрела на себя в зеркало с пугающим равнодушием.

Кора не плакала. Пережитый стресс выражался иначе. Она до крови грызла ногти. Вздрагивала при самых обычных звуках: в какой-нибудь телепередаче заворчала собака или раздался выхлоп автомобиля, похожий на выстрел. Иногда она умолкала на середине фразы, и лишь через пару минут Дарлин понимала, что разговор окончен, что сестра не доскажет свою мысль. Физическое здоровье Коры постепенно восстанавливалось, но Дарлин не отпускало беспокойство. Она затруднялась определить, что конкретно изменилось в сестре.

Когда-то давно Дарлин читала мысли Коры по выражению ее лица и жестам. Теперь же та прятала свои эмоции за непроницаемой маской самообладания. Такая осторожность, выверенность каждого движения свойственны взрослым, но никак не тщедушному ребенку. Дарлин не знала, как помочь сестренке. Она боялась прикоснуться к Коре, не смела даже причесать ее или хотя бы взять за руку.

И все это время Дарлин продолжала следить за развитием событий,