Дикая природа - Эбби Джини

Мое ухо уловило странный звук. Смех. Злобный. Почти человеческий. Я оглядела квартал. В дальнем углу находилась школа. На детской площадке двигались ощетинившиеся черные силуэты – подлезали под горку, обнюхивали качели. Даже после того, как темнота поглотила их, я все еще слышала голоса – безумный смех гиен, вышедших на охоту.

Небо начало светлеть. Каждый раз, стоило мне моргнуть, облака на востоке обретали самостоятельную насыщенность – не просто отражали свет городских огней, а пропитывались багровым сиянием утренней зари. Такер посмотрел на наручные часы. Провел рукой по шее, затеребил ворот футболки.

Над крышами я заметила покачивающуюся голову жирафа. Тело его пряталось между зданиями, поэтому не было видно, как он неуклюже передвигается. Виднелась только морда – рожки наклонялись, нижняя челюсть выпячивалась, уши дергались. Удивительное зрелище. Остановившись, жираф захватил в пасть кленовые листья и ускакал куда-то за здание жилого комплекса.

Я ждала, что он появится с другой стороны дома, но животное больше не давало о себе знать. Зато в одном из верхних окон вспыхнула лампа. Небо с каждой секундой светлело. Город просыпался.

С тротуара внизу донеслось шарканье. Из переулка, изящно постукивая копытами, вышел взлохмаченный снежный баран – размером с мотоцикл, с большими витыми рогами.

Потом чуть дальше по улице отворилась дверь. В двадцати футах от барана из дома вышел какой-то человек. Его силуэт расплывался во мгле. Он направился к одной из припаркованных машин и, положив на крышу портфель, стал возиться с ключами.

Животное, быстро среагировав, поскакало прочь. И внешне мгновенно изменилось. Набирая скорость, баран больше не был похож на приземистую глыбу мяса, а превратился в воздушное существо, подхваченное ветром, словно бумажный змей. На моих глазах он безупречно исполнял акробатические номера. Запрыгнул на почтовый ящик, с него – на крышу припаркованного фургона и взвился на крышу ближайшего здания. В считаные секунды снежный баран взобрался на высоту в тридцать футов. Потом замер на фоне облаков. Прислушался, вертя головой с причудливыми рогами.

Мужчина ничего не заметил. Он открыл дверцу машины, бросил на сиденье портфель. Когда он отъезжал, я услышала, как в его автомобиле заработало радио.

– Жди здесь, – велел Такер.

– Что?

Повернувшись, я увидела, что брат слезает с дерева. Он спрыгнул на траву, отряхнулся, потом поднял на меня глаза и прижал к губам палец.

– Кажется, я понял, где мы находимся, – сказал он. – Пойду схожу за нашей машиной.

– Нет, – возразила я. – Одна я здесь не останусь.

– Здесь тебе будет безопаснее, – сказал Такер.

Я перебралась с сука на ствол и тоже стала спускаться. О кору ободрала порезанную ладонь, пока неуклюже сползала вниз. Рана открылась, на повязке проступила кровь.

– Мы всегда вместе, – твердо заявила я. – Такер и Кори.

Брат воззрился на меня долгим взглядом, посмотрел на мое полное решимости лицо, на красное пятно, расплывающееся на бинтах.

– Мы с тобой одной крови, – сказал он.

Улица сейчас была пустынна. Ни животных. Ни полицейских машин. Ни ранних пешеходов, направляющихся на работу. Мы с Такером перешли через дорогу. В воздухе витал запах выпечки, к которому примешивался вездесущий терпкий соленый дух океана. Небо на востоке было до того ярким, что глаза слепило. Уличные фонари вдоль улицы мигнули один раз, второй и погасли.

– Сюда, – сказал Такер.

Мы свернули в какой-то переулок. Где-то затрубил слон – переливчато загудел, как труба. На стенах еще лежала тень, будто они были затянуты сеткой. Под ногами валялся мусор, земля была в рытвинах. Моя ладонь теперь сильно кровоточила, с нее капала кровь. Я на секунду замешкалась, проверяя промокшую повязку. Пока вытирала струйку о рубашку, Такер ушел вперед.

И вдруг… Не представляю, как нечто столь огромное могло укрыться от нас. На мгновение я не поверила своим глазам.

Из-за мусорного контейнера выступил белый медведь. Он невыразительно смотрел на меня и Такера. Оптическая иллюзия, отражение темноты, белое пятно на негативе.

Говорят, в моменты сильного стресса время замедляется. Для меня каждая секунда обрела прозрачность и четкость, как грани чистейшего бриллианта. Я успела заметить, как зверь, чуть склонив набок голову, разглядывает нас. Успела отметить, что от его шкуры разит рыбой и тиной. Успела увидеть, что крышка мусорного контейнера перекошена: возможно, животное искало объедки. У меня было время вспомнить, что белые медведи способны за милю учуять свежую кровь, а у меня и повязка намокла от крови, и одежда была испачкана в крови.

Такер отступил на полшага, но потом, по-видимому, передумал. Бежать от белого медведя бесполезно – при необходимости он может передвигаться со скоростью автомобиля. Тело зверя – образец разновидностей горного рельефа: плечи – альпийские пики, туловище – заснеженный склон, задние лапы – изрезанные скалы. Я затруднялась определить, насколько далеко он был от нас. Футах в двадцати. Может, в тридцати. Из-за громадных размеров животного у меня сбилось чувство пространственной ориентации.

Темный переулок огласило рычание, сверкнул язык. Зверь стоял в косолапой позе. Шкура его была тусклая, но беспримесного оттенка. Медведь не двигался. Было что-то воистину священное в его неподвижности. А куда ему торопиться? Мир подождет, пока он будет готов действовать. Впервые в жизни я стояла перед живым существом, которому вообще было незнакомо чувство страха.

Такер спохватился первым. Он подскочил ко мне, взял меня под мышки, поднял в воздух и со всей силы куда-то швырнул. Земля подо мной накренилась, я ударилась обо что-то виском, а боком – о грубую железную поверхность. В глазах потемнело. Я думала, что потеряла сознание, но потом увидела над головой кусочек неба. Такер отбросил меня в мусорный контейнер.

Тяжело дыша, я осмотрелась. Контейнер был наполовину наполнен пакетами с мусором, в которых утопали мои руки и ноги. Пакеты засасывали меня, как зыбучие пески. Ребра отзывались болью на каждый вдох. В шве контейнера была щель. Я попыталась пододвинуться к ней. Высвободиться из скользкого болота пакетов мне не удавалось, но я сумела дотянуться глазом до щели, в которую виден был переулок.

Блеск белизны. Быстрое движение. Плечи Такера. Мой брат стоял посреди переулка лицом к медведю.

Атака была столь стремительной и внезапной, что я даже не поняла, как это произошло. Медведь предварительно не припал к земле, не оскалился, не подал предупредительного сигнала, не оповестил сородичей, не издал торжествующего рыка. В одно мгновение из неподвижного изваяния он трансформировался в необоримую силу. Он ринулся к моему брату, совершенно бесшумно касаясь лапами земли. Устремился в легком грациозном броске. По тому,