Приключения Петьки Зулина - Георгий Анатольевич Никулин

Отец присылал миллионы рублей, на которые можно было купить лишь спичек да семечек, и Петька с матерью по-прежнему голодали. Но от каждого письма отца делалось теплее на душе, и мать значительно приободрилась.

«Что сталось с человеком?» — радуясь, подумал Петька, отнимая у матери суковатый кряж, который она порывалась расколоть. Она теперь не горбилась и нахваливала свою работу. Оказывается, ее окружали хорошие люди, делающие нужное дело, только мать, по ее словам, мало им помогала. Она говорила так, словно нашла что-то хорошее для себя. А нашла она свое место в жизни.

Однажды Петька утром забыл отпроситься к Корольку и бросился следом за матерью, но она стала ходить очень быстро и уже успела свернуть на людную улицу. Тут, на ступеньке у какой-то двери, сидел прислонясь к стене истощенный парнишка. Тетка с кошелкой боязливо обошла его, но мать, к удивлению Петьки, остановилась; она склонилась над парнишкой и о чем-то его спрашивала. Петька задержался поодаль.

Мать растормошила парнишку, поставила его на ноги; он оказался ростом чуть не больше ее. Мать взяла его за рукав и хотела куда-то вести. Парнишка уперся. Она, продолжая уговаривать, взялась за него обеими руками и, как муравей тащит непосильную ношу, пятясь задом, старалась сдвинуть парнишку с места.

«Как бы худо не было», — забеспокоился Петька и поспешил подойти к матери.

— Мама, ты чего? — спросил он.

— Так вот мальчик больной замерзнет. В городе у него никого нет, — ответила мать.

Петька посмотрел на давно немытое, очень исхудалое, изрезанное страдальческими морщинками лицо. Что-то заставило его еще раз попристальнее взглянуть; он повернул парнишку к себе и за слоем грязи увидел знакомые черты.

— Да наш это! Это Федька Колесников, — уточнил Петька.

Мать растерянно смотрела то на Петьку, то на Федьку.

— Чего ты? Не бойся, пойдем вместе, тебя накормят, вымоешься. Я вон на паровозе еще чище твоего мазался. В школу пойдешь, в детском доме жить будешь, — убеждал Петька послушно двинувшегося за ними парнишку.

— Домой поеду, — с трудом проговорил Федька.

— Обуют тебя, билет дадут, — уговаривала мать.

— Помнишь, мы перед митингом пихтовые гирлянды вязали? — спросил Петька и увидел, что из глаз Федьки покатились слезы.

Рассказ Федьки был нелегким. Отступавшие каппелевцы лавиной свалились на село и терзали людей, как волки. Отца Федьки расстреляли за то, что был председателем Совета, дом сожгли.

— Мать и всю семью нашу погубили, поубивали народу страсть. Коней забрали; кто из парнишек не успел убежать, — погнали с подводами. Я поехал, думал, — верно, коней отдадут. Только запалили их до погибели… Пока кони шли, много мы сел миновали. Белые вшивые, пьяные. Оружье не чистят, потому как беспрестанно рубят и стреляют население. Дома палят, все забирают, а жители хоронятся… Который на мне ехал, говорил, — детишек этих коммунистов истребит. Ладно, про меня не дознался…

— В город хотели ворваться, — вставил Петька.

— Это я помню, — ответил Федька. — Нас с обозом тогда дальше погнали. Пока кони шли, и я шел. Пали кони, офицер расписку дал, чтобы получить с японского или турецкого банку. Тут и я свалился. Тиф, говорят, был. В деревне какой-то лежал, — спасибо, на волю не выбросили…

— Ну ничего, теперь домой доберешься, — сказал Петька и подумал: «А как же Володька, жив ли?».

О Володьке Федька ничего не знал, и Петька решил написать товарищу письмо.

Федьку устроили, а вечером мать говорила Петьке:

— Я ведь думала, что только ты и есть у меня на свете. А свет велик, и вот теперь сколько мы подбираем ребят. Много детей пострадало, и хочется каждому помочь, сделать что-то хорошее. Ведь в пустом заводе, в ямах, возле вокзала скрываются ребята. Одичали глупыши, боятся. Нынче пойдем на облаву и всем поможем..

— На облаву! Возьми меня. Я вам всех найду и сразу определю, кто какой, — запросился Петька.

— Нет, Петя. Это и опасно, и ведь мальчик ты…

Мать ни за что не согласилась взять Петьку. По ее мнению, в таких делах могли участвовать только служащие их отдела да новая милиция.

«Эх, милиция! Взяли бы нас с Рубцовым», — думал Петька. Ему вспомнилась облава контрразведки, о которой он предупреждал Панко, и он сказал:

— Мама, у вас не облава ведь, а обход: вы ребятам помогаете, а не то что губите их.

Еще Красная Армия не закончила бои с остатками колчаковщины, еще рубилась дивизия Чапаева[202], еще вел армию Фрунзе[203], не окончена была борьба с белыми на юге, а в жизнь Сибири входило уже положение о Единой трудовой школе I и II ступени[204], действующее в России с первого октября 1918 года. Мальчикам и девочкам предстояло теперь учиться вместе.

Городские ребята возвращались к учению, и Петька решил, чтобы не опозориться перед отцом, поспешить с поступлением в школу. Мать еще раздумывала — послать ли его в школу: ведь все равно год пропал. Будет ли толк от этих нескольких месяцев, и не лучше ли начать дело как следует с будущей осени?

— Если не учиться, то пойду работать, — решительно заявил Петька.

Вспомнив завод Полканова, мать согласилась на школу: «Пусть уже лучше сохранит здоровье».

— Тебя из списков исключили, — сказал Королек.

— Ничего, снова примут, — уверенно ответил Петька и похвалился:

— Я теперь старше тебя на класс.

— Это дело не пройдет. Ты же ни черта не знаешь, — проговорил Королек, рассердясь на Петьку.

Королек был прав, спорить с ним не было никакого смысла, и, уступая, Петька сказал:

— Я нарочно; будем в одном классе. Эх, Королек, я ведь там не учился, но зато какое мыло мы там варили! А варил его для партизан, когда был ранен.

Оформлять свое зачисление Петька взялся сам, хотя не представлял себе, как это нужно делать.

Школ понадобилось больше, чем раньше, и новая школа, куда привел Петьку Королек, помещалась в низеньком деревянном доме, хотя и обширном, но плохо приспособленном под классы.

Была пора, когда организовывались учкомы[205] и старшеклассники называли малышей товарищами, хотя многие из первоклассников не понимали еще, о чем шумели ученики на ежедневных сходках, и вопросы самообслуживания для них решались прямолинейно: скажут — надо делать.

— Иди к заведующему, пока урок не начался, — сказал Королек.

— А почему так поздно начинают? — спросил Петька.

— Учителей не хватает. Окно на три урока.

Петька раньше никак не предполагал, что так соскучился по школе. Он сильно волновался и, постояв у