Приключения Петьки Зулина - Георгий Анатольевич Никулин

Петька говорил несвязно, невпопад брякнул что-то о шестом классе, разговор с заведующим принял неожиданный оборот и продолжался уже без той задушевности, которую Петька испытал при входе.

— Какой тебе шестой класс, когда ты учился в четвертом и в лучшем случае должен перейти в пятый! — возмущался заведующий.

— Я нынче зимой учился в шестом классе. Вот справка. В шестой принят, — значит, в шестой и должен поступить. Хотя та школа в селе, но программа у них лучше вашей. А у вас еще каждый день «окна» вместо уроков! У них учителей полно, не то что у вас, — говорил Петька, чувствуя, что несет страшную ерунду.

— Может быть, Зулин, вы за это время где-нибудь университет окончили? — спросил заведующий с ехидством, противоречившим его педагогическим правилам.

— Не принимаете! Ну, как хотите. Пойду в другую школу. Вы мне метрики приготовьте. Они к вам, говорят, переданы.

— Можешь идти и в нашу школу больше не приходить! Я уверен, что ты теперь не пригоден и для четвертого класса.

Петька от заведующего направился не к выходу, а в класс, где в это время шел урок. Он поздоровался с замолчавшей учительницей и остановился у первой парты.

Петька обрадовался, увидев много знакомых лиц, но тишина класса смутила его, и он заговорил, немного запинаясь:

— Ребята, я, конечно, заведующему нахамил, но он гонит меня из школы зря. Я в Жиганской школе учился в шестом, а здесь он меня не хочет взять даже в старый класс. Я хочу со старым классом заниматься, а он четвертый… Если я не перейду в следующий, то на будущий год вместе будем учиться в шестом, наплевать, что буду второгодником… Или, по правде, — пусть в старый класс сажает. Я нарочно к вам приехал. Вон Королек знает…

Петькина речь началась в глубокой тишине, но последние слова его покрыл неистовый вой, и никто не спросил, что знает Королек, а все кричали, стучали досками парт, топали ногами и гудели на разные голоса. Оглушенная учительница убежала из класса…

В то время как Королек ораторствовал, стоя на парте, заведующий подходил к бунтующему классу.

— Разных девчонок к нам понабрали, а своих ребят выкидывают! — кричал митингующий Королек, когда заведующий открыл двери в класс.

— Тише! «Молва» говорить будет, — закричали ребята, глядя на заведующего, поднявшего руку.

Как бы не слыша своего прозвища, заведующий обратился к классу.

— Вы напрасно показываете себя недисциплинированными. Хорошо, я согласен, Зулин будет принят, если он извинится за грубость и если класс берет на себя ответственность за поступки и успехи Зулина.

Больше заведующему говорить не дали. Крики возмущения превратились в радостные вопли.

— Пал Палыч, вы извините меня. Я в школу, как домой, пришел, а вы меня за порог гоните, — говорил Петька заведующему, но тот только махнул рукой.

Спасительный звонок на большую перемену окончательно прекратил бунт. Ребята окружили Петьку и гурьбой вышли в распахнутую дверь.

В классе остались, прижавшись к стенке, шесть девочек, новых учениц, напуганных шумом. Они хотя уже немного привыкли к воплям мальчишек, но все еще терялись в такие минуты.

— А этот Зулин интересный, — сказала девочка с прической взрослой дамы.

— Ну, Гинда, ты уж скажешь, — тотчас возразила другая.

— Скажите, девочки, он на фронте был?

— Разве вы не слышали? Он учился в Жиганской школе. Просто бродяга какой-то. Там, наверное, была школа настоящих варнаков.

— О, мой бог! Я непременно сделаю его своим поклонником.

Девочки недоуменно пожали плечами.

Гинда вообще была странной девочкой. Ее миловидное личико портила подвитая прическа модницы. Дома ей, по-видимому, все разрешалось, и мать одевала ее в платья с кружевной отделкой, украшала ее большими брошками и старалась, чтобы ее Гинда выделялась из всех.

Петька не пропускал уроков, но в школе занятия шли кое-как. Преподаватели болели, уроки часто отменялись, снова «открывались окна», заполняя которые, заведующий поручал кому-нибудь читать книгу, но кончалось это тем, что все ходили на головах.

Учебников и учебных программ не было, и преподаватели, собранные из разных школ, рассказывали на уроках, кто что мог. Уроки никто не спрашивал, да и зачем было спрашивать, разве для того, чтобы услышать обычные отговорки, что дома свету не было, что было холодно, что стоял в очереди за хлебом.

В школе тоже было холодно, и в нетопленных классах разрешали заниматься, не снимая пальто. Сам заведующий постоянно ходил в шубе и часто, требуя, чтобы ученики писали диктант пером, слышал в ответ: «Чернило все замерзло!»

В старших классах появились усатые ученики, побывавшие на фронте. Они курили в коридорах махорку, не бегали сломя голову, как их одноклассники, а сходились вместе и рассказывали друг другу случаи из прошлого; они пришли в школу, чтобы скорее кончить ее и вернуться в жизнь, принявшую новые, необычные формы. Серьезнее всех занимались именно они.

Нового учителя физики прозвали Дикобразом за его лохматое «оперение»: его длинные и густые волосы торчали вверх, разделяясь на пучки. Дикобраз посмотрел на прическу Гинды, неодобрительно хмыкнул и начал урок.

Новый учитель старался заинтересовать ребят своим предметом. Он непрерывно задавал вопросы и сам же на них отвечал. Стоило только ученику начать, как Дикобраз продолжал за него и читал целую лекцию, которая продолжалась часто до конца урока, а вызванный ученик стоял все время на ногах, и ему действительно многое запоминалось из того, что говорил учитель.

На первых уроках Дикобраз сделал общий обзор предмета по школьной программе. Это было интересно. Оказывается, физика — основная наука о всех явлениях неорганической природы, и только часть ее проходят в школе. Стараясь быть абсолютно понятным, учитель всегда иллюстрировал урок примером.

Объясняя звук, он показывал, как распространяются в воздухе волны, рисовал на доске вокруг колокола концентрические круги и спрашивал:

— Понятно?

— Нет, — следовал неизменный ответ «камчатки»[206].

Кажется, терпению Дикобраза пришел конец. Он сорвался с места и выбежал из класса. Ученики слышали, как за ним хлопнула входная дверь.

— Ну, сейчас он чем-нибудь нам насолит, — сказал Королек Петьке.

— И правильно будет… Если хорошего учителя «заводить», то кого же слушать! — возмутился Петька и нашел, что это «уж чересчур».

Однако опасения Королька не оправдались: просто Дикобраз вернулся с длинной веревкой, на которой его жена в школьном дворе обычно сушила белье.

Он привязал конец веревки к дверям, растянул веревку поперек класса и сказал:

— Ну, смотрите. Моя рука — источник звука. Один удар — и волна движется, передаваясь дальше. При повторении колебаний — повторная волна.

Учитель быстро замахал рукой, и веревка ожила: из конца в конец пошли