Битва за Адриатику. Адмирал Сенявин против Наполеона - Владимир Виленович Шигин

– Ах, он помнит нашу общую клятву у гроба Фридриха! – повеселел было король.

– Увы, для нас это уже не имеет никакого значения! – вернула к действительности его королева Луиза. – Для нас все уже кончено!

По раскисшим от дождей дорогам тянулись толпы пленных из-под Иены. Конвоиров почти не было. Дисциплинированные немцы сами строились в колонны и маршировали туда, куда им было велено. Ни о каких-то побегах никто и не помышлял.

Столь оглушительно легкого завоевания великой державы, как уничтожение Пруссии Наполеоном, история мировых войн еще не знала… Теперь перед победоносными войсками французов оставался на всем континенте лишь один настоящий противник. И это была Россия!

3 ноября 1806 года навстречу французам из приграничных губерний дружно двинулись корпуса генералов Беннигсена (того самого, что не так давно самолично задушил офицерским шарфом императора Павла) и Буксгевдена. Александр долго не мог решить, кого назначить главнокомандующим. О Кутузове после Аустерлице он не хотел даже слушать, других своих генералов император ставил еще ниже. Наконец, умные головы ему подсказали:

– Возьмите Михайлу Каменского, сей фельдмаршал во времена вашей бабки ревновал славой самого Суворова!

– А годы? – засомневался было осторожный император.

– Суворов в его лета и вовсе по горам альпийским лазал, да и старик-то еще бравый!

– Хорошо! – повеселел Александр. – Ставлю во главе армии бравого!

Узнав о назначении фельдмаршала, Гавриил Державин тотчас разразился в его честь хвалебной одой:

…Оставший меч Екатерины,

Булат, обдержанный в боях…

Оглохшего, полуслепого и почти выжившего из ума старика привезли из деревни в Петербург. Два дюжих адъютанта водили его всюду под руки.

– Ничего что ножки слабые, – жалились дамы, на старичка глядючи. – Главное, что голова светлая!

– Ветеран с придурью! – так охарактеризовал нового главнокомандующего желчный Карл Нессельроде.

– Последний меч Екатерины, видать слишком долго лежал в ножнах и оттого подзаржавел! – иронизировали столичные остряки.

Впрочем, большинство верило в талант и опыт Каменского, помня его былое соперничество с Суворовым. Император Александр с женой Елизаветой Алексеевной приняли главнокомандующего как спасителя Отечества и напутствовали на святое дело борьбы с Наполеоном.

Фельдмаршал, поводя мутным оком, долго что-то мычал в ответ, а затем прошепелявил, потрясая сухоньким кулачком:

– Я енту тварь, совестью сожженную, презрения достойную, изничтожу на корню!

И плюнул смачно на ковер. От столь яростной клятвы все были в неописуемом восторге. По российским церквям повсеместно возглашалась анафема Наполеону, как самому настоящему антихристу. Нового главнокомандующего тем временем осторожно посадили в коляску и повезли к армии.

Всю дорогу Каменский спал, а просыпаясь иногда, ел манные да рисовые каши, кефирами запивая. Прибывши к вверенным войскам, старец в несколько дней учинил столь сокрушительный хаос, что скоро никто совершенно не мог ничего понять.

– Если из ума наш фельдмаршал выжил уже давно, то теперь вконец потерял и последние остатки памяти! – говорили меж собой издерганные нелепыми и противоречащими один другому приказами адъютанты.

Приказы Каменского были и в самом деле настолько путаны и бестолковы, что все совершенно перемешалось, и никто уже не знал, где армия, где полки, что с ними и есть ли они вообще…

Как ни странно, но назначение Каменского весьма и весьма озадачило Наполеона. Ознакомившись с послужным списком фельдмаршала, император заметно приуныл:

– Этот вояка знает, как колотить горшки на соседских кухнях!

Над Каменским сиял нимб былых побед в турецких кампаниях. Торопясь хоть что-то успеть до приезда нового грозного противника, Наполеон, перечеркнув все свои старые планы, стремительным броском занял Варшаву.

– Здесь и будем ждать русских! – заявил он. – А они уж скоро навалятся. Этого Каменского не нам драться учить!

С прибытием же фельдмаршала к армии, французский император и вовсе приуныл. Передвижения русских войск стало столь непонятно и странно, что французский штаб во главе с Бертье, ломая головы, совершенно ничего не мог понять. Все искали в действиях Каменского какой-то особый потайной смысл и, не находя такового, приходили в полное отчаяние.

– Неужели этот Каменский гений! – вопрошал сам себя над картой Наполеон, обхвативши голову руками. – Я бессилен что-либо понять в его действиях!

Лишь через несколько бессонных ночей Наполеона наконец-то осенило:

– Да ведь он не гений! Он полный идиот! Как же тяжело иметь дело на войне с идиотами, когда совершенно невозможно предугадать, что они выкинут в следующий момент! Впрочем, будем надеяться, что это рано или поздно поймет и император Александр, а поняв, заменит Каменского на кого-нибудь поумнее, с кем можно иметь дело!

Фельдмаршал Каменский прокомандовал армией ровно неделю. Затем же, вспомнив о своих хворобах да оставленном без присмотра хозяйстве, залез в коляску и… уехал домой.

– Ежели Бонапартий и есть всамделишный антихрист, то где уж мне сирому да убогому с такой скалапендрой тягаться! Пущай ноне молодые воюют! – сказал он своим штабным на прощание.

Уже с дороги фельдмаршал прислал в войска свой последний немногословный приказ: «Всем отступать, кто как может, в пределы России». Император Александр, узнав о самовольном отъезде фельдмаршала, спросил своих близких:

– Угадайте, господа, кто первым сбежал из армии? Никогда не угадаете!

Самому «спасителю» он отослал жесткий рескрипт: «Хотя и с прискорбием, но не обинуясь, если бы он сделан был кем-либо другим, надлежало бы предать строжайшему военному суду, коего неминуемым последствием было бы лишение живота. Александр».

Каменский на высочайший рескрипт не отозвался никак. Когда домашние зачитали старцу грозное царское послание, фельдмаршал лишь приподнял голову с подушки:

– Какой-такой Сашка? Не помню такова! У нас одна императрица – матушка Екатерина!

Каменский пребывал уже в полнейшем маразме.

* * *

Кончался 1806 год, а Европа все еще продолжала пожинать горькие плоды Аустерлица. Беспощадный разгром союзников нарушил шаткое равновесие политических сил. Подчинив себе Австрию и Пруссию, Наполеон, однако, по-прежнему должен был считаться с Россией, которая, несмотря на поражение, сохранила и мощь, и армию. Теперь Наполеон вынуждал Александра Первого держать немалые войска на прусский и австрийской границах, одновременно угрожая и со стороны Польши. Отныне российская армия оказывалась разбросанной по всей западной границе. Чтобы еще больше ослабить своего последнего серьезного противника, Наполеон решил привлечь Турцию. Именно она должна была, согласно планов Парижа, нанести сокрушительный удар в спину России на Дунае и Кавказе.

Едва император Александр передвинул в октябре 1806 года Южную армию генерала Михельсона в Молдавию и Валахию, как французские корпуса немедленно придвинулись к самой прусской границе. Делать было нечего, и пришлось перебрасывать на нашу границу с Пруссией с юга несколько полнокровных дивизий, после чего у Михельсона осталось всего каких-то 40 тысяч штыков при 250 пушках. Против того у турок имелась 270-тысячая регулярная армия и более