Невероятная одиссея человека. История о том, как мы заселили планету - Элис Робертс

Хотя неандертальцы действительно продвинулись от использования копий для «ближнего боя» до их метания, насколько известно, они никогда не делали копьеметалок или луков и стрел. Но указывает ли это на характерное технологическое превосходство современных людей? Эксперт по оружию каменного века Джон Ши утверждал, что развитие технологии метательного оружия было ключевым для более эффективного существования в окружающих условиях. Это давало нашим предкам преимущество на охоте и даже предоставляло в их распоряжение оружие дальнего действия, которое они могли использовать для устранения конкурентов как среди своего вида, так, возможно, и среди других [10]. Но нет никаких прямых доказательств использования копьеметалок против неандертальцев. И первые признаки существования луков и стрел появляются намного позже ПЛМ, когда в Европе становилось теплее и возвращались леса, то есть через очень долгое время после исчезновения на этой территории неандертальцев.

Но здесь я отвлеклась на то, что произойдет уже в конце верхнего палеолита. Хотя в течение некоторого времени культуры Ориньяк и Мустье существовали параллельно, между средним и верхним палеолитом все еще остаются явные различия. Бар-Йосеф [9] утверждал, что характерными элементами верхнего палеолита являются «свидетельства быстрого технического прогресса, появления самосознания и групповой идентичности, повышение социальной диверсификации, образование связей на больших расстояниях, [и] способность записывать информацию символами».

Между 40 и 30 тыс. л. н. по всей Европе культура среднего палеолита сменяется индустрией верхнего палеолита. На смену неандертальцам (продолжающим пользоваться орудиями среднего палеолита) приходят современные люди, принесшие орудия и артефакты верхнего палеолита. Этот переход называют «революцией верхнего (позднего) палеолита». Но это сомнительный «ярлык», поскольку он предполагает, что Европа была местом, а поздний плейстоцен периодом формирования «полностью современного» поведения. С этим трудно согласиться, поскольку это сталкивает современных людей в Европе не только с неандертальцами, но и с современными людьми, жившими в других местах. Обладали ли люди, жившие в Африке и Азии и все еще создававшие среднепалеолитические орудия, более низкими когнитивными способностями по сравнению с европейцами? Эта явно вызывающая разногласия и европоцентристская точка зрения напоминает заявление Мовиуса о том, что Восточная Азия была областью «задержки культурного развития». Более вероятным представляется, что современное поведение зародилось по сути одновременно с нашим видом и что, по выражению Оппенгеймера, современные люди вышли из Африки, «рисуя, разговаривая, напевая и танцуя» [11]. И, как мы видели, найденные в Африке доказательства подтверждают эту идею.

Ориньяк — без сомнения, новая культура. Чем же можно это объяснить? Культура — нечто, отражающее взаимодействие человека с окружающей средой и другими людьми. Поэтому изменения в культуре могут быть вызваны изменениями климата и внешних условий, а также изменениями в обществе, но не биологическими изменениями. Ориньякская культура не требовала нового мозга или наличия нескольких новых генов. Это был новый результат работы мозга, уже хорошо развитого для поиска поведенческих решений экологических проблем. Мы видели, что, где бы ни находились современные люди, их отличительными признаками были находчивость, приспособляемость и изобретательность. Поэтому кажется совершенно разумным предположить, что новая ориньякская культура в Европе представляла собой адаптацию к новым окружающим условиям, возможно, с учетом существования на данной территории конкурента.

Образцы этой культуры, доставшиеся нам от наших самых древних европейских предков, показывают, что, кроме появления новых способов изготовления орудий, происходило множество других изменений. Те люди были гибкими, умели приспосабливаться и создавать сложные социальные связи, чувствовали себя частью чего-то большего, что шло дальше ближайших родственников и знакомых территорий. Археологи ведут бесконечные споры о классификации и обозначении наборов орудий. Тем, кто лучше разбирается в костях, чем в камнях, аргументы могут казаться невероятно сложными и загадочными. Но споры сами по себе означают, что период внезапного появления в Европе новых орудий и новых социальных структур был интереснейшим временем [9]. Возможно, для тех ранних современных европейцев новые стили орудий являлись выражением части собственной личности и тогдашней моды [8].

Люди ориньякской культуры неуклонно расселяются по всей Европе. Возможно, время от времени неандертальцы возвращали свои территории, но в конечном счете они должны были уйти. Их следы постепенно сокращаются и исчезают. Последние неандертальцы заняли пустынное место на самом юго-западном краю Европы — Гибралтар.

По следам последних неандертальцев: Гибралтар

Первые останки неандертальцев найдены в 1848 г. [1] на Гибралтарском полуострове. Во время взрывных работ в карьере Форбса был обнаружен череп человека. Но в то время он никого не заинтересовал, поэтому чести дать название новому виду шесть лет спустя удостоилась немецкая находка.

Гибралтарский череп, вероятно принадлежавший женщине, остается одним из наиболее сохранившихся останков неандертальцев. В 1926 г. на стоянке недалеко от Башни дьявола были найдены другие останки — фрагменты черепа четырехлетнего ребенка [1]. Итак, неандертальцы действительно жили на Гибралтарской скале, и более поздние раскопки предоставили довольно интересную информацию об их образе жизни и даже о причинах вымирания.

Когда я прилетела на Гибралтар, оказалось, что территория полуострова намного меньше, чем я думала: от юго-западного берега Испании в Средиземное море выступал скалистый мыс длиной 6 км. Взлетно-посадочную полосу аэропорта пересекала главная дорога, ведущая внутрь полуострова. Из окна самолета я видела белые известковые утесы со множеством квадратных пещер. Гибралтарская скала усеяна пещерами и тоннелями естественного и искусственного происхождения. Многие из них относятся к периоду Второй мировой войны, когда было эвакуировано гражданское население, и Гибралтар стал военной крепостью. Военное присутствие все еще очень заметно, хотя сегодня здесь проживают 30 тысяч человек. В восточной части полуострова над морем вырастают отвесные утесы высотой более 400 м, а на западе у подножия более пологого склона располагаются отели и постройки городского сектора.

На террасе отеля Rock Hotel, выходящей на гавань, я встретилась с Клайвом и Джерри Финлейсон. В течение многих лет они изучают гибралтарских неандертальцев и стараются изменить ошибочное восприятие этих древних людей как жестоких и «морозостойких» дикарей. На самом деле, судя по доказательствам, полученным на Гибралтаре, неандертальцы очень похожи на нас.

Чайка над Гибралтарской скалой

Подход Клайва к палеолитической археологии определялся зоологическим и экологическим образованием. Он не создавал теорий, основанных на типах каменных орудий, а предпочитал сначала изучить условия территории, на которой прочно обосновались люди (современные и неандертальцы). Он считал, что различия в изготовлении орудий обусловлены экологической и социальной разницей, а не наоборот. С этой точки зрения технологические и культурные отличия отображают количественные, а не качественные различия между людьми. Клайв явно не принадлежал к