Песни служителей Адхартаха: призыв - Андрей Кот

сопротивления, беспощадно ударил девушку по голове. Она обмякла, и сознание выбросило на поверхность последнюю мысль: ”наверное, сейчас я умру…”, и она провалилась во тьму.

Несчастная не почувствовала, как насильник срывал с нее одежду, как, утробно урча и брызжа слюной, карабкался на нее, как, рыча диким похотливым зверем, приноравливался и дергался, наслаждаясь ее беззащитностью.

Она не увидела, как Люси, которая успела заметить улизнувшего подлеца и броситься на помощь хозяйке, вбежала в комнату.

Агнесса не смогла испытать злорадства, когда ее спасительница дико заверещала и, схватив негодяя за сальные волосы, перерезала ему горло.

И безвинная жертва не упивалась страданиями насильника, пока он, кудахча и пузырясь кровью, забрызгивал их слившиеся тела яркими красными каплями.

И в конце она упустила момент, когда безумным страхом смерти загорелись его глаза в последнее мгновение жизни и тут же помутнели, как у рыбы.

Испытание Агнессы де ла Рош закончилось. Забытье уберегло ее невинную душу от грязи всего произошедшего.

Люси, однако, была более чем в сознании, потому не дала ему завалиться на хозяйку замка, с силой оторвала его с нее и бросила на пол. В бессильной ярости она отломила ножку стула и начала колотить, колотить, колотить его мужское естество, словно хотела вбить обратно все бесчестье и подлость, которое он причинил.

– Хватит, Люси. Все кончено, – слабый голос вырвал из ее безумия, когда она, все еще держа высоко окровавленную палку, готовую для удара, посмотрела вокруг остекленевшими глазами.

Перед ней стояла Агнесса. Одной рукой измученная девушка удерживала разорванную одежду, а другую руку осторожно положила на руку Люси.

– Хватит, – повторила гордая девушка.

Люси внимательно вгляделась в ее лицо, постепенно узнавая ее черты. Затем она выронила ставшую дубинкой ножку стула, и обхватила лицо Агнессы своими ладонями. Она медленно прижалась губами к холодному лбу сестры тамплиера, поцеловала ее и, немного отстранившись, заглянула в наполненные слезами глаза. Обе помолчали, вдруг обнялись крепко-крепко и, не отрываясь друг от друга сели на кровавую кровать и горько разрыдались.

Обе пытались успокоить друг друга и одновременно говорили. Люси – на новгородском наречии, Агнесса – на французском, но при этом прекрасно понимали чужую боль без слов, кивали и снова рыдали.

Когда слезы немного утихли, заглянул запыхавшийся Четгер Яриг. Люси замахала на него рукой, словно говоря: ”Иди, иди! Потом!” Она вздохнула, нежно похлопала Агнессу по спине и выпустила девушку из объятий.

Люси быстрыми движениями развязала три своих мешочка на поясе, зачерпнула щепотку порошков, едва отличающихся оттенками зеленого цвета на свою ладонь. Она скатала обеими ладонями шарик, размером с небольшую вишню, и… засунула, удивленно наблюдающей за действом Агнессе, в рот.

– Жуй и глотай, – приказала Люси, сопровождая слова жестами, объясняя ей как ребенку, что надо делать.

Сперва Агнесса растерялась, но затем лицо ее ожесточилось, она сжала губы и решительно кивнула. Проглотив шарик, она сухо спросила:

– Яд?

Люси замахала на нее руками и, подбирая французские слова, быстро затараторила.

– Нет. Сон. – Она приложила ладошку к щеке и закрыла глаза. Тихо добавила на своем родном языке. – Утро вечера мудренее.

Агнесса благодарно улыбнулась. И, действительно, откуда-то снизу живота по всему телу начало разливаться тепло, голова ее потяжелела, с языка срывались только бессвязные звуки. Глаза девушки сомкнулись, и она мерно засопела, откинувшись на спину.

Люси быстро встала, сняла разорванную одежду со спящей и осторожно натянула на нее чистую тунику. После чего она сдернула окровавленные одеяла с кровати на пол, скатала их в комок и выкинула за дверь. Прямо на полу у двери сидел шаман. Она сползла по стенке и села рядом.

– Опять я не успела, – расстроенно пробормотала она. – Как ты думаешь. Может, это моя судьба всегда опаздывать?

Он сочувственно поцокал языком, но ничего не сказал. Она легла на его плечо, и он принялся осторожно гладить ее по волосам.

– Дала ей трын-траву с беладонной. Завтра не вспомнит ничего, – он задрала голову и посмотрела ему в глаза.

– Рыцарю скажешь?

Она шмыгнула носом и отстраненным голосом сказала.

– Да чего тут говорить? Не было же ничего. Насильник этот по голове сестру стукнул, а тут я. И горло ему, значит, и перерезала. Вот и все событие.

Помолчали.

– И то верно, хватит им бед на голову, – рассудительно заметил шаман, подумал и спросил, – а не прознает она?

– Не знаю, – честно призналась Люси, – но хотя бы первое время отвращения к себе не будет и мыслей о самоубийственном грехе.

Она вздохнула.

– Пойдем вытащим этого вояку, вот и одеяла захватила.

Она встала первой и подала руку седовласому другу.

– Вы там отбились?

Шаман скривился, как от зубной боли.

– Да сперва-то нам повезло: коридор-то у лестницы узкий, а среди нападавших ни одного опытного вояки. Все больше разбойнички: пограбить-порезать беззащитных. Сбились они в кучу и мешали друг другу. Видно, барон с этим, – Четгер Яриг презрительно махнул рукой в сторону мертвеца, – не ожидали, что мы окажемся в замке. Сыновья Огюста их из арбалетов расстреливали, как птиц на охоте, мы втроем никого к стрелкам не подпускали. И так у нас это удачно выходило, что мы уже думали, победа близка. Но тут, откуда ни возьмись, появился Филип д’Аркур с десятком воинов. Не успели мы с Амори опомниться, как этот барон разрубил одного сына Огюста и ранил другого. Наше положение мгновенно стало отчаянным —нас стиснули со всех сторон.

Четгер Яриг перевалил тело шевалье на одеяло, и они потащили его из комнаты Агнессы.

– Как же вы выстояли? – спросила Люси.

Шаман задумчиво ответил:

– Духи замка нас спасли.

Люси недоверчиво посмотрела на него, но тот жестом остановил ее очевидный вопрос и продолжил.

– Ты видела в коридоре огромными, возвышающимися до потолка, мраморными скульптурами предков графа де ла Рош?

Девушка кивнула, не понимая, к чему он клонит.

– Когда нас сжали в тиски, эти величественные воины прошлого, стали обрушиваться со своей высоты на наших врагов, погребая их под собой. Пол не выдержал скопления такого большого количества людей и мрамора и стал проваливаться в разных местах, таща большую часть наших противников вниз. Стоны и крики раненых заполнили коридор. Духи замка пощадили нас – все мы остались без малейшей ссадины или царапины. Мы встали, осматривая среди пыли место битвы. Огюст бросился к своему убитому сыну, но внезапно замер и склонился к стонавшему рядом с ним человеку, придавленному мраморным мечом статуи, внимательно присмотрелся и вдруг с гневным криком: “Предатель!” – размозжил тому голову топором.

“Ваша милость, – багровый от злости, заорал старый стражник, – это он, лесничий! Вот