Песни служителей Адхартаха: призыв - Андрей Кот

Утром Амори с друзьями встретились в каминном зале, куда к ним вскоре присоединилась его сестра, которая чувствовала себя гораздо лучше. Люси, старательно избегая встречаться с ней взглядом, рассказала при помощи Четгера Ярига, что убила безумного шевалье, когда тот беспощадно избивал Агнессу.

– Видимо, от его ударов я потеряла сознание и совершенно ничего не помню, – пожимая руки своей спасительнице, неуверенно сказала хозяйка замка. – Я проснулась с ужасной болью во всем теле, но не могла понять причину. Ведь мои последние воспоминания о вчерашней ночи, обрываются на месте, когда Амори отправлял меня спрятаться в моей комнате.

Брат с тревогой и нежным чувством смотрел на сестру, боясь даже представить, что мог потерять ее.

С неуклюжим поклоном вбежал средний сын Огюста и доложил, что во рву с водой выловили тело барона.

– Ребята спрашивают, ваша милость, может его у ворот на дереве повесить, пущай его, значит, вороны склюют?

– Хорошая мысль, – кровожадно добавил Четгер Яриг и перекинулся несколькими фразами со своей спутницей. – Люси говорит, что душа его не обретет покоя. Вот и поделом этом мерзавцу.

– О, прошу вас, – слабым голосом запротестовала Агнесса, – не будем на себя вызывать гнев божий. Предайте его земле.

Амори колебался. С одной стороны, он все еще был взбешен, но с другой, стороны, понимал, что кощунство над трупом дворянина может дать его сородичам лишний повод для мести.

– Какая честь нам в издевательстве над мертвым врагом? Отвезите барона и его мертвого подельника к замку д’Аркуров, там и выбросите перед воротами. Да на рожон не лезьте, сгрузите и тут же обратно. Не задирайтесь, в стычки не вступайте. А я, не мешкая, отправлю письмо королю Людовику и попрошу о защите нашим землям, – Амори ободряюще посмотрел на сестру и погладил ее бледную щеку.

Сын Огюста было бросился выполнять распоряжение, но Амори, припомнив что-то, его быстро остановил.

– Подожди, а вы проверили, точно ли выловили барона?

– Да, монсеньор. Правда, он при падении сильно раздробил лицо о камни, но одежда, доспехи, фигура… Точно он, не сумневайтесь!

– Хорошо, отправляйтесь.

Мелани. Под шум воды

Кап-кап.

Теперь звук капающей воды раздражал. Утром, днем и особенно ночью.

Сперва она искала в нем что-то умиротворяющее, успокаивающее. Как редкий дождик. Как в забытом детстве, когда просыпаешься напуганным ребенком среди ночи в постели, где-то гремит, молния сверкает, а ты укуталась в одеяло и внимательно слушаешь, пытаясь понять, нет ли опасности поблизости. Не вражеские ли это барабаны стучат у стен, призывая к штурму крепости. Но нет, понимаешь, что это всего лишь дождь моросит, сбивается в мелкие струйки на крыше, а потом находит местечко и падает крупными каплями вниз, ударяясь о камни. Кап-кап. Девочка из прошлого еще некоторое время слушает шум дождя и незаметно для себя засыпает, подложив ладошки под ангельскую щечку.

Затем звук стал спасением для крепости ее духа. Если угрозы этого сумасшедшего фанатика правдивы (а это наверняка так и есть), то ее ждет костер. Как только инквизитор вошел в ее каменный мешок, он с первых слов пытался подавить ее, сломить ее волю угрозами. Уверенный, что она в страхе будет ползать по склизкому из-за капающей воды каменному полу, целовать ему руки, вымаливая прощение церкви; а он, как божий гнев, будет праведен и неотвратим, глух к ее мольбам.

Но она молчала и старалась за его словами не пропустить долгожданные звуки: кап-кап – раз, затем – еще кап-кап, два. Монах злился, кричал и запугивал, а она заставляла себя думать о бесконечности воды. Ведь узники появляются в этой темнице и исчезают, а капли не прекращают свое дело, будто вообще истинный смысл жизни сосредоточен только в их ритмичных ударах. Все пройдет, лишь звук падающей воды от реки, бегущей рядом со стенами темницы, неизбежно повторится в этих стенах.

Нет, она не боялась предстоящей казни и почти смирилась с неизбежностью смерти. Ее даже скорее интересовала практическая сторона дела. Как это будет? Вот сколько точно времени она выдержит до того, как душа покинет ее тело? И вообще, задохнется ли она от дыма или все же скончается от жара пламени?

Она всегда искала суть во всем.

Однажды еще совсем крохой она потерялась в лесу, и слуги, и родители долго не могли ее разыскать. Когда беглянку нашли, отец строго ее допрашивал, где она была, на что она ответила, что она ходила по следу муравьев, пытаясь найти их жилье. И что она обязательно пойдет снова, и будет бродить, пока не разыщет место, куда же они так радостно бегут.

Отец удивился и не отругал ее, а только велел слугам на следующий день показать ей муравейник в лесу. Когда она вернулась – ее невозможно было узнать, вся перепачканная и в волдырях от укусов муравьев. Перепуганный слуга рассказал, что, увидев логово насекомых, девочка вырвалась из рук и бесстрашно ринулась внутрь, проломив дырку в хрупкой стенке, потому что хотела посмотреть на мир глазами муравьев.

На следующий год она принесла матери с десяток разрезанных лягушачьих шкурок и уверенно объявила, что никакой зачарованный принц в лягушачьей шкуре не поместится. Ведь, если он до превращения был большой, а потом уменьшился, значит, кожа должна сильно растягиваться и сжиматься, а у лягушки она наоборот хрупкая и легко рвется.

Еще через пару лет она погрузила замок в бессонницу, когда поймала и засунула в клетки семь воронов, и часами напролет в ночи сидела рядом с ними, стараясь дразнить их, чтобы вызывать бесконечное карканье. На вопрос: зачем она это делает, она ответила, что проверяет взаправду ли их карканье несет дурное предзнаменование.

Больше всего жителей замка напугала не сама бессонница, а то, что девочка бродила по замку днями напролет и зловеще расспрашивала всех о здоровье, пристально заглядывая в глаза, пытаясь разглядеть первые признаки лиха или болезни. Закончилось все тем, что раздраженный бесчисленными жалобами отец семейства вбежал в ее угол и хорошенько выпорол дочку, предварительно выпустив птиц из клеток. Вытирая слезы, она спокойным голосом подтвердила, что действительно воронье карканье к беде, и вышла, гордо шмыгнув носом, оставив опешившего отца одного с хворостиной в руке.

Кап-кап.

Мелани перевернулась на другой бок и попыталась отвлечься на что-то другое.

Почему-то именно теперь, в заточении, четкие картины из ее детства стали легко всплывать в ее памяти, а ведь до