Азимут между пламенем и порчей - Павел Николаевич Корнев

Подняв ампутационный нож, я двинулся вслед за священником и плывшим перед тем по воздуху тайнознатцем. Стрельба смолкла, не доносилось и отголосков искажений, характерных для боевых чар, и я спросил:

— Но контору ведь захватили?

— Контору-то? — обернулся Шалый и кивнул. — Контору захватили. Удержим ли школу и город — вот в чём вопрос.

На лестнице валялись обломки мраморных статуй, откуда-то сверху тянуло гарью, пол просторного холла первого этажа оказался залит кровью, и прямо на моих глазах юнцы в форме воздушных матросов утянули куда-то к чёрному ходу мертвеца.

— Приказали не лютовать, а сами? — не удержался я от шпильки.

— Не язви! — отшил меня отец Шалый и уточнил: — Ты чем его так?

— Порчей.

— Сам снимешь?

Меня всего так и потряхивало — браться за исцеление духа в таком состоянии было идеей не из лучших, но пришлось кивнуть.

— Порчу — вытяну, раны не залечу.

Священник вздохнул и гаркнул:

— Врача! У нас раненый!

— Несите во двор! — отозвались от входной двери.

В конторе торгашей суетились преимущественно наряженные в форму воздушных матросов ученики школы Чернопламенных терний, посему, прошлёпав босыми ступнями по скользкому липкому полу, я нисколько не удивился, обнаружив во дворе изрядно потрёпанный летучий корабль. Одна из его мачт отсутствовала, в борту зияло сразу несколько дыр, а нос полностью снесло какими-то на редкость мощными чарами. Обычное судно после таких повреждений непременно пошло бы на дно, да и это дотянуло до земли не иначе лишь чудом.

Дальше пришлось избавлять аспиранта от угнездившейся в нём порчи — вроде бы и не напрягался при этом особо, но спалил вытянутую из тела пурпурную пакость и поплыл, будто это усилие оказалось пресловутой последней соломинкой. Прилёг на аккуратно подстриженный газончик дух перевести да так и уставился в небо, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.

Устал. И устал — это ещё мягко сказано. Без малого надорвался. Ядро болезненно пульсировало, входящие меридианы горели огнём, а только погрузился в медитацию и начал выправлять искажения, как совсем уж незаметно провалился в забытьё.

Растолкал Ёрш.

— Боярин, ты как? Живой? — спросил босяк, устраиваясь по соседству.

— Типа того, — отозвался я. — Остальные где?

— Арестантов караулят, — указал Ёрш куда-то на верхний этаж, из некоторых окон которого до сих пор шёл дым. — Все целы.

— Повезло, — хмыкнул я.

— Не то слово, — хохотнул босяк. — Мы когда в землю воткнулись, думал — кранты. А очнулся — ни царапинки. Так не бывает, ёлки! — Он запрокинул голову и приложился к графину резного стекла, после протянул его мне. — На, хлебни! Купчишки в пойле знают толк!

Напиток был прозрачно-соломенного оттенка, я отпил, закашлялся и вернул графин со словами:

— Гадость!

— Бренди же! — фыркнул Ёрш и вновь приложился к горлышку.

— Ты не надерись только, — сказал я. — Как бы ещё когти рвать из города не пришлось!

— Сплюнь! — потребовал парень.

Стоило бы, но моё внимание привлекли два въехавших с улицы экипажа. Оба они оказались набиты под завязку монахами и священниками, а только остановились, и те едва ли не рысью убежали в дом. Пару минут спустя на улицу вышли наши с Ершом соученики.

— Лучезар! — обрадовался Дарьян. — Живой!

— Вот даже нисколько не сомневался! — рассмеялся Огнич. — И не из таких переделок выпутывались!

Я подниматься с травы не стал, а Ёрш вскочил и протянул графин приятелю.

— Всё? — уточнил он. — Освободились?

— Ага, — кивнул Вьюн, хлебнул бренди и шумно выдохнул. — Купчишек теперь и без нас расколют.

Он сунул графин Кочану, но бренди перехватил Дарьян. Хлебнул и передал дальше, а сам присел рядом со мной.

— Не получилось вернуться, — сказал он, будто извиняясь. — Парочка водоворотов с четвёртого этажа торгашей вывести попыталась, мы с ними схлестнулись.

Я вяло отмахнулся, желая лишь того, чтобы меня просто оставили в покое, но не тут-то было. Явился Шалый.

— Живо все на борт! — распорядился священник, будто имел право нами командовать.

С места никто не сдвинулся, а набычившийся Кочан потребовал объяснений:

— На кой чёрт?

— Не было вас тут! — отрезал священник и первым двинулся к трапу. — И меня тоже! Зарубите себе на носу!

— А это корыто вообще в воздух поднимется? — усомнился Вьюн.

— Поднимется! Живее давайте! Стрельцы на подходе!

Один за другим парни начали взбираться по верёвочному трапу, я с обречённым стоном поднялся с газона и попробовал оттереть об траву от крови босые ступни, но особо в этом не преуспел. В итоге поднялся на пропоротую какими-то чарами палубу последним, а сразу после этого летучий корабль дрогнул и начал неуверенно набирать высоту. Несмотря на полнейшее отсутствие ветра, его снесло к особняку — едва-едва разминулись с крышей, даже сбили килем верхушку дымовой трубы. Пустяковое вроде бы столкновение заставило судно качнуться, но команда удержала его под контролем. Обошлось без кораблекрушения.

Кое-где над городом поднимались клубы дыма, но смотреть оказалось особо не на что. Я переступил через длинную прореху в палубных досках, выбрал место без подпалин и кровавых брызг и улёгся там, закрыл глаза. Пустое — меня тут же потормошил Дарьян.

— Лучезар! Ты как?

— Надорвался чуток, — отозвался я. — И зови уже меня Серым! Задрал!

— Он один на один аспиранта заломал! — поведал парням Ёрш.

— Серьёзно? — присвистнул Огнич.

Я открыл глаза, но невесть с чего навалилась дурнота, так что вновь зажмурился и сказал:

— Да повезло просто, что первым ударом его достал.

— Не прибедняйся!

— И в мыслях не было.

И тут раздался голос Кабана:

— А чего-то мы никуда не летим.

— Дрейфуем, ага, — согласился с деревенским увальнем Вьюн. — Что за дела⁈

— Так им тоже досталось! — отметил Дарьян. — Половины команды не видать!

— Вот точно не в этом дело! — отрезал Огнич и, понизив голос, выдал: — Опять в какой-то блудняк втравил! Надо было своим ходом уходить!

— Там уже стрельцы подтягивались, не видел разве? — напомнил Кочан. — Далеко бы не ушли!

— Ну а тут и вовсе застряли!

Послышался непонятный стук, следом раздались удивлённые возгласы, я нехотя разлепил веки и обнаружил, что переполох вызвал вывалившийся