Жребий брошен! - Аня Амасова

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Про подготовку мятежа. Я не ищейка – мне неинтересны детали: кто они, где и сколько. Все, что мне важно: чего они хотят? Почему не дадут Кошдским шхерам спокойно уйти под воду? Почему им не терпится обезглавить Генрика Первого – меня! – который едва взошел на престол, а потому не сделал пока ничего – ни хорошего, ни плохого?

Задай он эти вопросы при встрече – Воробушек взошел бы на виселицу, но не ответил. Будь это Генрик Первый, король Дариана, с самого начала – тоже. Но ведь это Красавчик! Красавчик, который умеет быть маленьким потерянным мальчиком и мечтать о дожде из летящих рыб. Красавчик, который спас Шерсть-в-Носу и в одиночку отправился к своему врагу…

– Я не близкий приятель местных повстанцев, – признался Джонни, – на последний вопрос я не знаю ответа. Поверь, мне ужасно жаль. Но твой дед, Марсик Славный, в былые времена подписал с Султанатом Гиен пару унизительных соглашений, и теперь гиены чувствуют себя в шхерах как дома. Некоторым твоим подданным это не нравится.

– Как ты сказал? «Унизительных соглашений»?! – хрипло выдавил Красавчик, как будто у него в горле застряла рыбья кость. И вдруг заорал, да так, что на столе подпрыгнула свечка: – Да только благодаря этим мудрым соглашениям шхеры не воевали с Султанатом! Что им не нравится-то?

– Именно это и не нравится.

Красавчик перестал кричать и замер от удивления:

– Ты серьезно? Они хотят воевать с гиенами?

– Насколько мне известно, объявить войну Султанату – важнейший пункт их плана.

В каюте воцарилось молчание, только потрескивала свечка на дубовом столе. В темном окне виднелось ее отражение и чей-то длинный приплюснутый клюв. Красавчик нетерпеливо вскочил, измерил шагами каюту – в длину и в ширину.

– Давай я подведу итог, – наконец произнес он. – План мятежников таков: поднять народы шхер на войну, не имея ни денег, ни обученной армии, ни флота. Предварительно свергнуть меня и обезглавить. И кого поставить на мое место? Генерала, носящего медали времен Мышебоя Гордого, у которого вместо мозгов апломб и честолюбие – не у прадеда, у генерала. Бедные, бедные Кошдские шхеры! На их месте я бы тоже ушел под воду… У вас ни одной стоящей карты. В то время как у гиен – полные рукава козырей.

– Я ведь не о карточной игре говорю! – вспылил Джонни.

– А политика – она и есть. – Красавчик погладил карту на столе капитана. – Весь мир Кошачьего моря – большущий покерный стол. Мелкие государства, и уж тем более исчезающие под проливом мелкие шхеры, лишь разменная монета на его зеленом сукне. Ничего не поделать, Джонни, таков их жребий.

Прохладная голова Воробушка понимала, что Красавчик прав, но горячее сердце орало, что нет. Нет, нет и нет!

– Такие, как ты, живут, как подсказывает ум, – тоном терпеливого доктора начал Воробушек. – А другие… например, повстанцы… живут, как подсказывает сердце. Для них наполнены смыслом слова «гордость», «честь» и «слава предков». И невыносимы уступки врагу, даже если надо пожертвовать жизнью.

– Чьей? – с горечью уточнил Красавчик. – Моей? Жизнью переселенцев? Мало им Большого Прилива и затопленных городов? Что, недостаточно несчастны?.. Нате еще войну?

Капитан и король замолчали, ибо все между ними было сказано. Свеча оплавилась до огарка. Пламя трепыхалось в последних судорогах.

– Будет о чем подумать ночью, – заметил король Генрик. – Но позволь предсказать (иногда я занимаюсь гаданиями, и, когда дело касается стратегии войны, мои предсказания имеют точность пророчеств): эту партию вы проиграете.

С этими словами Красавчик покинул каюту. Хлопнула дверь. Воробушек остался один. Уставшее от борьбы пламя свечи захлебнулось в расплавленном воске.

Эта ночь ни для кого не была спокойной. Под звездным небом рыдала скрипка. За ноктюрнами Вертихвоста шла Призрачная соната, за сонатой – рондо Свободы. Стоящий за штурвалом Шерсть-в-Носу мог бы поклясться, что в жизни не слышал ничего прекрасней.

Скрипка играла так страстно и нежно, что Кукабара, забравшись в гнездо, ощущал себя всемогущим и почти что сразу – ничтожным, ни о чем не жалел и тут же тосковал, что упустил свой шанс вытянуть Жребий.

А Джонни Воробушек думал, как все-таки счастливы те, кто знает свою судьбу. Поверить оракулу или гадалке. Идти по стопам славных предков или след в след за каким-нибудь генералом. Думать, что знаешь истину. Что может быть лучше и проще!

И как трудно решать самому: кто ты, чего ты хочешь, зачем ты тут. Особенно когда на кону жизнь симпатичного короля, судьба небольшого народа и тонущих островов.

Капитан достал из ботфорта свиток с предсказанием. Долго вертел его в лапах, но все-таки сунул обратно. Нет – только он, Джонни Воробушек, капитан корабля с золотыми парусами, выбирает свой жребий. Никак иначе!

Скрипка умолкла, хлопнула дверь капитанской каюты: на пороге стоял Красавчик.

– Я все решил, – объявил он. – Я возглавлю мятеж. Свергну короля Генрика, стану диктатором вместо дядюшки и вступлю в войну с Султанатом.

Джонни с интересом разглядывал юного короля. Как там говорил Кукабара? «Он странный даже для тебя»? И ведь не поспоришь.

– Самого себя свергнешь?

– Можно подумать, у кого-то получится лучше! За этот год на меня покушались одиннадцать раз – и все безуспешно. А я, между прочим, знаю каждый свой чих!

– Допустим, – усмехнулся Воробушек. – Но война с Султанатом… а как же… народ?

– Нет никакой разницы. Дружишь с Султанатом – гражданская война и борьба с мятежниками, дружишь с мятежниками – война с Султанатом. То на то и выходит.

– Ты ведь не просто зашел поделиться?

– Нет, конечно не просто, – согласился Красавчик. – То, что я сейчас скажу, я не говорил никогда. Уникальный случай. Так что запомни каждое слово.

Король набрал полную грудь воздуха и выпалил на одном дыхании:

– Капитан Джонни Воробушек, ты обвел вокруг пальца лучших ищеек Дариана; ты перевозишь контрабанду под носом у патрулей Султаната; подозреваю, за тобой охотится половина мира, что не мешает тебе ходить, не пряча золотых парусов… Мне, королю Генрику, правителю Дарианаи тонущих вокруг островов, очень нужна твоя помощь!

Глава 8

О прошлом, настоящем и будущем

Если в ожидании ответа стоять на палубе корабля, несущегося по фарватеру со скоростью улепетывающей от крокодила ящерицы, думается о стремительности перемен.

Где города и замки, что стояли здесь при