Катя и крокодил - Нина Владимировна Гернет

— Ерунда. Фантики, больше ничего нету.

— Хочу фантики! — заявила Милка и схватила коробочку.

Лёва даже удивился, как дёшево досталась ему черепаха. Он отдал Милке фантики и щедро прибавил от себя кусок сургуча и гайку.

А Милка стала с восторгом выкладывать на скамью фантик за фантиком.

Так исчезла эмида европейская.

12

Надежда Петровна, развесив бельё на чердаке, вернулась домой с пустым тазом. Она захлопнула за собой дверь, поскользнулась на чём-то круглом и грохнулась на пол. Таз вылетел у неё из рук и поехал далеко по коридору.

Надежда Петровна зажгла свет и увидела репу, а чуть подальше — кочан капусты.

Она не могла понять, откуда взялись в квартире овощи, если она готовила сегодня заливное.

Но ей некогда было раздумывать об этом.

— Безобразие! — сказала она и пошла в комнату.

Надежда Петровна собиралась на дачу и заканчивала последние дела перед отъездом.

Посредине комнаты на полу была разостлана старая скатерть. На ней лежали две шубы, рыжая лиса, белая муфта и пыжиковая шапка.

К стене булавочкой был приколот список «Что надо сделать». Первые восемнадцать дел были уже вычеркнуты. Осталось ещё немного:

19. Выстирать бельё.

20. Сказать Медведкиной насчёт собаки.

21. Меховые вещи на хранение.

22. Купить крысиного яду.

23. Вымыть окно.

Вычеркнув пункт девятнадцатый, Надежда Петровна подошла к телефону и позвонила Медведкиной, которая жила в этом же доме, в первом этаже.

Она предупредила, что если Медведкина ещё раз выведет свою собаку гулять под её окнами, она эту собаку обольёт кипятком и сообщит куда надо.

Потом она повесила трубку и аккуратно вычеркнула пункт про Медведкину. Затем Надежда Петровна надела шляпку, завязала меховые вещи в узел и отправилась в ломбард — сдать их на хранение.

Надежда Петровна шла по бульвару, крепко прижимая к себе узел с меховыми вещами. Вокруг неё играли дети, продавщицы звонкими голосами предлагали мороженое и цветы. Ветер шевелил листья и качал связки воздушных шаров.

Но Надежда Петровна ничего этого не видела и не слышала. Она злилась: впереди неё, загородив дорогу, шёл какой-то толстяк, неся на голове три огромные коробки. Он старательно обходил детей, чтобы никого не задеть, и очень мешал Надежде Петровне.

Навстречу, быстро лавируя между прохожими, бежали Катя с кульком овсянки, за ней Таня, Лиля, Шура, нянька с младенцем, две неизвестные девочки и мальчик с макаронами, который доедал на бегу седьмую баранку. Катя очень торопилась: уже давно пора было кормить кроликов.

И вдруг… Катя с размаху налетела на толстяка с коробками.

— Ай! — вскрикнул толстяк, закачался и сел на землю.

Коробки опрокинулись на всю компанию. Девочки закричали, замахали руками; коробки разлетелись; из них посыпались и запрыгали разноцветные мячи — большие и маленькие.

— Ой, извините! — с ужасом сказала Катя, глядя на мячи, раскатившиеся по всему бульвару.

Самый большой мяч подскочил и стукнул Надежду Петровну.

— Хулиганство! — завизжала она. — Безобразие!

Толстяк жаловался:

— Что такое? Идёшь, никого не трогаешь, а на тебя налетают!

Мячики катились во все стороны.

Девочки поднимали толстяка и отряхивали, но он отбивался от них и продолжал кричать:

— Сто двадцать пять штук по накладной! А теперь что? Где эти мячики?

Он посмотрел на бульвар. Мячики катились и прыгали по всем дорожкам. Дети расхватывали их и принимались играть и бросать друг другу.

Вот уже началась футбольная тренировка. Сразу в нескольких местах появились «школы мячиков». Детский сад, который чинно шёл парами, вдруг рассыпался, и с птичьими криками дети погнались за мячиками. Даже взрослые, даже пожилые люди с улыбками поднимали мячи.

Одна только Надежда Петровна, мрачная и злая, кричала:

— Безобразие! Всех в милицию! Хулиганы!

Толстяк вдруг замолчал и, наклонив голову набок, посмотрел на весёлый бульвар.

— Давай собирай, налетай! — крикнул он, входя во вкус игры, и, отмахнувшись от наседавшей на него Надежды Петровны, ринулся собирать мячи.

Катя и вся её компания, разумеется, бросились ему помогать.

— А сколько было мячиков? — спросила Катя.

— Сто двадцать пять по накладной! — крикнул толстяк.

Надежда Петровна, конечно, так бы этого дела не оставила: мячиком её ведь всё-таки стукнули. Но тут она увидела девушку, которая несла что-то завёрнутое в простыню, и подумала, что в ломбарде, наверное, большая очередь. И она кинулась бежать, стараясь обогнать девушку.

Но в ломбарде в отделе «Хранение» очереди не было. Надежда Петровна сразу попала к оценщику. И, пока он на прилавке рассматривал вещи, Надежда Петровна вынула из сумочки список и стала вычёркивать пункт двадцать первый о шубах.

— Шуба мужская хорьковая одна, — сказал оценщик и записал в квитанцию. Затем он встряхнул вторую шубу. Оттуда что-то выпало.

— Кроликов не принимаем, гражданка, — вдруг сказал он.

— Какой же это кролик? — обиделась Надежда Петровна. — Это австралийский кенгуру!

— Кто кенгуру? Он кенгуру? — спросил оценщик и поднял за уши белого кролика.

Надежда Петровна в первое мгновение ничего не могла произнести и только хлопала глазами.

— Знаете что? — наконец сказала она. — Не морочьте мне голову!

— Гражданка! — строго сказал оценщик и постучал карандашом по прилавку. — Не будем спорить, забирайте ваше животное.

Надежда Петровна вспыхнула.

— Мало я дома терплю от кошек, так мне ещё в ломбарде зайцев подсовывают! Ни в одном учреждении зайцев не дают, только у вас почему-то!

— Гражданка! — повторил оценщик. — Во-первых, это не заяц, а кролик. Во-вторых, поскольку он выпал из вашей шубы, это ваш кролик. Если бы он выпал из моей шубы, это был бы мой кролик, — мирно прибавил он и погладил кролика.

Но Надежда Петровна не сдавалась:

— Я понимаю, если в шубе моль заведётся. Но чтобы в шубе кролики завелись…

Тут она поперхнулась и покрылась красными пятнами. Она вспомнила, что её дверь оставалась открытой несколько минут, пока она ходила на чердак.

— А в общем, — сказала она, — от моих соседей всего можно ожидать. Я даже знаю,