Катя и крокодил - Нина Владимировна Гернет

Она схватила кролика и завернула в скатерть.

Выйдя из ломбарда, Надежда Петровна помчалась прямо домой, не заходя за крысиным ядом. Она была слишком возмущена.

13

Запыхавшийся толстяк сидел на скамейке бульвара. Он держал на коленях две помятые коробки. Третья, раздавленная, валялась на земле.

Катя и её подруги бегали в разные стороны и собирали мячи. Девочки и мальчики из детского сада, дети с мамами и бабушками, разные прохожие приносили мячи, а толстяк считал:

— Девяносто четыре. Спасибо. Девяносто пять. Чувствительно благодарен. Девяносто шесть. Мерси. Девяносто семь. Больше не лезет! Девяносто восемь. Придётся вам подержать пока. Девяносто девять, — жалобно сказал он. — А класть некуда!

Тут вмешалась Таня и стала командовать: она сама принимала мячики и совала их Кате, Шуре, Лиле, неизвестным девочкам и мальчику с макаронами. Нянька ловко начиняла мячами конвертик младенца. Толстяк улыбался во весь рот и считал:

— Сто двадцать четыре, сто двадцать пять… все! Сто двадцать шесть! — вдруг сказал он, совершенно поражённый.

— А сколько было? — спросила Катя.

— Сто двадцать пять по накладной!

Все удивились и тут же пересчитали мячики: их было в самом деле сто двадцать шесть! Откуда взялся лишний мяч — так и осталось тайной.

Толстяк закрыл обе коробки и поставил себе на голову. Но что было делать с остальными мячами?

— Далеко идти-то? — осведомилась нянька, деловито запихивая вылезший из конвертика мяч.

— Рукой подать! — обрадовался толстяк. — Вон в тот «Детский мир», за углом!

И процессия двинулась к универмагу «Детский мир», который и на самом деле был за углом, только не за первым, а за седьмым.

Катя шла, прижимая к себе кулёк с овсянкой, один большой мяч и три маленьких. Она горько вздыхала, думая о проснувшейся Милке и о голодных кроликах.

Что бы с ней было, если бы она знала, что один из этих кроликов стремительно приближался к ней, завёрнутый в старую скатерть!

А между тем так оно и случилось. Им навстречу мчалась Надежда Петровна, размахивая завёрнутым кроликом. Она врезалась в процессию с мячами, процедила сквозь зубы: «Безобразие!», растолкала всех локтями и побежала ещё быстрее. Её гнали злые мысли.

— Определённо! — бормотала она. — Это Медведкина! Все соседи сговорились против меня, все! Главное, знают, что я терпеть не могу животных, и нарочно подсовывают то котов, то псов, то кроликов. Но погодите! Я с этой Медведкиной рассчитаюсь! Я ей покажу!

Надежда Петровна промчалась по двору. Её мучила мысль, что Медведкины сейчас потешаются над ней. Она решила их разоблачить. Тихонько подкравшись к окну квартиры Медведкиных, Надежда Петровна стала подслушивать. Медведкины в самом деле разговаривали, но совсем не о ней.

— Я думаю, торт, — предложила Медведкина.

— Конечно торт. С кремом! — сказал её сын Саша, ученик музыкальной школы.

— Ну что ж, — согласился Медведкин. — Не возражаю!

— Так ты сам его и купи, — сказала Медведкина.

Папа Медведкин обещал прислать торт с кем-нибудь со службы, потому что возвращаться ему некогда.

Разговор на этом кончился. Но Надежда Петровна не успокоилась. Она почему-то ещё больше уверилась в том, что кролика ей подбросила именно Медведкина.

У Надежды Петровны созрел план мести, и она помчалась домой.

Там она вытащила из шкафа большую коробку из-под торта, вытряхнула на стол тесёмки, ленточки, кусочки кружев и старые перчатки. Потом посадила туда кролика, обложила ватой, чтобы он не мог шевелиться, проделала сбоку маленькую дырочку для воздуха и аккуратно перевязала коробку ленточкой.

— С кремом! — сказала она, хихикая.

Надежда Петровна подождала некоторое время, пока, по её расчётам, Медведкин мог купить торт и прислать его со службы домой. Потом закуталась в платок, спустилась по лестнице и позвонила в квартиру Медведкиных.

— От Александра Иваныча! — пропищала Надежда Петровна, пряча лицо. Сунула в открывшуюся дверь коробку и убежала.

14

Митя нашёл Володю в большом сарае. Он накачивал шину велосипеда. На стенах висели ласты, лук со стрелами, запасное колесо.

Сквозь щели светило солнце. Луч падал на старую бочку с зелёной водой. Из воды торчал кусок обода, а вокруг него скользили, как на коньках, длинноногие водомеры.

В углу стояли роллер и удочка. В другом лежало сено. А под самой крышей с писком возились воробьи.

— А, это ты? — обрадовался Володя. — Тут мой кабинет. Верно, здорово устроился?

Митя облегчённо вздохнул. Тут хватит места для целого зверинца! И он выложил всю историю.

Володя слушал его молча и хмурился.

— Ну вот. Берёшь, что ли? — спросил Митя, кончив рассказ.

Володя швырнул насос на землю и поднялся.

— Балда! — сказал он.

— Почему — балда?

— Потому что балда.

Мальчики помолчали.

— Так берёшь, что ли? — упавшим голосом спросил Митя.

— Кого брать?

— Зверей.

Володя уничтожающе посмотрел на Митю.

— Хватился! Да их давно уже на свете нет. Отдать неизвестно кому! Лучше бы ты их прямо утопил.

— Я же расписку взял, — жалобно пробормотал Митя, показывая бумажку.

— Поможет твоя расписка!

Митя побледнел. Мальчики поглядели друг на друга и, не сговариваясь, побежали к станции.

15

Папа ушёл, а кран в ванной остался открытым.

Да и кто помнил бы о кране, когда такое творилось в доме!

Вода в ванне всё поднималась, и крокодил поднимался вместе с ней, покачиваясь на поверхности.

Когда он поднялся настолько, что мог дотянуться до полочки, он проглотил мыло «Идеал» и уже повернулся к зубной щётке, как вдруг на подоконник открытого окна села птичка.

Крокодил уставился на неё и подплыл ближе. Птица беззаботно прыгала по подоконнику.

Вода поднялась уже так высоко, что крокодил спокойно перелез через край ванны на подоконник.

Птица с любопытством смотрела на него одним глазом, склонив головку набок.

Крокодил полз по подоконнику.

— Шагом марш! — крикнул скворец и, вспорхнув, скрылся в синем небе.

А крокодил перелез на карниз и