Тигран Великий - Тигрис Рафаэль

Помпея, дабы расчистить себе путь на императорский трон. После этого убийства в Риме началась жестокая гражданская война, в результате которой были убиты Марк Антоний и его возлюбленная египетская царица Клеопатра. Не исключено, что для них это была кара, ниспосланная сверху. Ведь именно они вероломно заманили, а затем убили царя Артавазда, – того самого которого я обучал греческому во времена моей далёкой юности во славном городе Тигранакерте.

Союз Рима и Армении на поверку оказался непрочным. Парфяне, решив воспользоваться этим, расчленили армянские земли, ослабив некогда могущественное государство.

Одним словом, мир и не думал меняться. Интриги, коварства, зависть, жестокая борьба за власть, вероломные убийства, – без них не проходило и единого дня. Способен ли будет предрекаемый Бальтазаром царь милосердный изменить этот порочный мир?

С возрастом мой сон становился всё хуже и хуже. Хотя мне более не снилось собственное распятие, однако лик Сати навещал еженощно. Мне даже стало казаться, что она не погибла и теперь находится рядом со мной. Этому способствовало и то, что моя дочь, когда достаточно подросла, стала как две капли воды похожа на свою мать. Её глаза, волосы, движения, голос – всё было точь-в-точь как у Сати, словно её дух, витавший в небесах, переселился в новое тело. Прав был мудрец Бальтазар веривший в бессмертие души. Болезни бессильны перед сильным духом. Сати сожгла своё больное тело, но душу оставила нам.

Частенько, особенно в плохую погоду, ныла грудь, напоминая о той давней римской стреле, а каждый раз, когда я двигал правой кистью, перед глазами всплывало моё ужасное распятие.

Сейчас, когда я диктую эти последние строки, старость настолько придавила меня, что я с трудом передвигаю ноги. Но вчера был ясный зимний день, и солнце сияло на небе. Я вышел из дому и медленно пошёл на площадь к главному Иерусалимскому храму. То ли от страстного желания, то ли от плохого старческого зрения, но мне почудилось, что я вижу в толпе людей в красных округлых шапках. Волхвы – мелькнуло у меня в голове, и я с тоской вспомнил Бальтазара. Неужели он вернулся – подумал я радостно. Увы, это было невозможно – Бальтазар был много старше меня и не смог бы дожить до этого дня. Так или иначе, но волхвы прибыли в Иерусалим, а это означало, что засияла на небе восьмиконечная звезда и родился предвосхищённый ими царь. Они здесь, чтобы защитить его от сил зла, и не беда, что настал мой черёд покинуть этот мир. Как говорил Юлиан Петроний, я исполнил все свои роли в этой жизни. Наступала эра спасения человечества – эра добра и терпимости, эра царя милосердия.

Эпилог

Агарон перевернул последнюю страницу. Ночь пролетела незаметно, и первые лучи солнца осветили комнату. Слушатели настолько увлеклись рассказом, что за всю ночь никто так и не сомкнули глаз.

– Сегодня мы исполняем давнюю волю великого царя! – нарушил молчание Давид, – передаём вам, посланцам Эдессы, эту книгу!

– Эта рукопись бесценна для Армении! – ответил Ананий, принимая от братьев дар, – Она будет храниться в университете Эдессы, который в настоящее время по своей значимости ничем не уступает ни александрийскому, ни афинскому, и в этом заслуга как Тиграна Великого, так и волхва Бальтазара! Ваш отец прожил долгую и содержательную жизнь. Когда умер лекарь Соломон?

– Без малого тридцать три года назад.

– Значит, согласно манускрипту, тридцать три года назад родился на земле Иудеи царь добра и милосердия? – заключил Ананий и вопросительно посмотрел на остальных.

Присутствующие переглянулись, ибо в каждом из них промелькнула одинаковая догадка.

– Исшуа и есть тот самый царь! – озвучил общую мысль Ананий.

Вопрос этот повис в воздухе.

– На царя он не очень похож, – возразил Аарон.

– Это скорее добрый врач, готовый помочь всем немощным и больным, – добавил Давид.

– Да, но он творит чудеса. Калеки встают на ноги, слепые обретают зрение, – возразил Ананий.

– Любой хороший лекарь является чудотворцем для своего больного, – сказали братья , – это не мы придумали. Это слова нашего отца.

– А какого мнения художник? – спросил Ананий и повернулся в сторону Гая, – ты совсем недавно видел этого человека. Какое впечатление он произвел на тебя?

– Вы будете удивляться, но этот человек, правда, не похож на лекаря. В нём есть нечто, что притягивает и завораживает любого, кто слышит его голос. Даже я, не понимающий ни слова по-арамейски, слушал с большим вниманием. Его магическое влияние сильнее любого лекарского снадобья. Вот, князь, взгляни.

Гайк развернул холст и показал присутствующим готовый портрет.

– Да! Ты прав, художник. Это не лекарь, – сказал Ананий, – это лицо человека, к которому всякий проникнется верой. Оно излучает милосердие и, главное, надежду. Спрячь портрет понадёжней. Мы должны его непременно доставить царю Авгайру. Из рассказа лекаря Соломона следует, что ваша сестра приходится родной тёткой нашему царю?

– Совершенно верно, – согласился Агарон.

– А что, у Сати не было собственных детей? – поинтересовался Ананий.

– Нет, не было.

– Неужели не нашлось женихов?

– Что вы! Поклонников у такой красавицы было хоть отбавляй. Однако отец всячески противился замужеству сестры, а после нашего рождения и вовсе об этом запретил говорить.

– Откуда такая жестокость по отношению к любимой дочери? – удивился художник Гайк.

– Мне кажется, здесь сыграл роль совсем иной фактор, – ответил за братьев князь Ананий.

– Какой? – спросили все почти одновременно.

– Соломон Бахтеци, как дальновидный и прозорливый царедворец, не желая вносить сумятицу в престолонаследование армянского трона, этим запретом умышленно лишил дочь возможности родить наследника. Ведь сын от внучки Тиграна Великого по праву претендовал бы на армянский престол.

Против такой догадки никто не посмел возражать, и оставалось только ещё раз восхититься мудростью царского лекаря, пожертвовавшим счастьем собственной дочери ради спокойствия и стабильности на земле Армении.

– А где сейчас ваша сестра? Жива ли она?

Вместо ответа послышался шелест медленных старческих шагов, и вскоре взору собравшихся предстала женщина очень преклонного возраста.

– Вот она наша сестра Сати, – тихо произнёс один из близнецов.

Гости с благоговением посмотрели на внучку самого Тиграна Великого. Это была смуглая старая женщина с изогнутым носом, тонкими как у отца властными губами и с длинными сплетёнными на поясе седыми волосами. На груди Сати висел медальон с гербом царей Армении, тот самый, который уё мать надела на шею лекарю Соломону в далёком Тигранакерте.

Князь Ананий и Гайк подошли к ней и припали губами к иссохшим рукам.

– Приветствуем царевну Сати, – внучку Тиграна Великого, родную сестру царя Аршама, отца нашего нынешнего царя Авгайря.

Говоря это, Ананий с огромным воодушевлением рассматривал золотой медальон на