Схватка (повести о чекистах) - Юзеф Янушевич Принцев

— Не только. В вашей личной библиотеке очень много специальных книг по криминалистике, уголовному праву, судебной психологии...

— Покупал.

— Весь последний год вы брали в библиотеке книги только правового характера. Зачем?

— И это проверили... Я всегда интересовался уголовщиной. В свое время даже хотел идти на юридический факультет.

— Это было давно.

— Странные задаете вопросы, Сергей Иванович. Кто теперь не интересуется криминальными сюжетами? В библиотеках за детективами очереди, кинотеатры полны, телевизионные сериалы смотрят не отрываясь... А какая на улице сбежится толпа, стоит увидеть кровь?

— Я был в вашей квартире, Валерий Семенович... У вас такие есть книги по криминалистике, которые и мне, специалисту, неизвестны.

— Если я делаю, то я делаю.

— Словно вы готовились совершить преступление века.

— Ну да, много лет готовился набить морду интуристу.

— Но вот другая литература подобрана странно...

— Что вы имеете в виду?

— У вас почти нет классики.

— Классику я в школе изучил.

— Я долго не мог понять, по какому принципу вы собирали библиотеку. Вроде бы разные книги — о путешественниках, о животных, романы о людях науки, об артистах... Но что-то их объединяло. В конце концов догадался... Библиотека подобрана по героям — все они непременно добились успеха. Даже звери и те победители.

— Да, я люблю сильных людей.

— А несильных?

— Сергей Иванович, у меня такое впечатление, что вам неведомы ни социальные законы, ни биологические.

— А биологические законы — что?

— Знаете, в чем высочайшая мудрость природы? Слабое, больное, хилое, немощное, убогое непременно погибает. Все сильное уничтожает все слабое.

— Что ж тут мудрого?

— Борьба за выживание отдельных индивидуумов сохраняет жизнь всей популяции. Иначе бы сообщество растений, животных или людей засорилось бы больными и слабыми и погибло бы. Это азы.

— А почему природа не настолько мудра, чтобы дать жизнь всем — и сильным, и слабым?

— Невозможно по целому ряду законов.

— Экая мудрость — драться за жизнь!

— Если вы не понимаете биологических законов, то не поймете и социальных.

— А в социальной жизни как? Так же, как и в биологии?

— Сергей Иванович, я же вижу, что вы шутите.

— Мне хочется понять ваши взгляды...

— Мои взгляды общеприняты. Я просто вам объясняю, почему люблю сильных людей. Потому что в обществе идет борьба посвирепее, чем у животных. И я не хочу быть съеденным.

— Какую борьбу вы имеете в виду?

— Разную, всякую. Кроме политической, идеологической, классовой, национальной и еще там какой есть борьба психологическая. Сильные натуры едят слабых. Бедные люди — кто? Это прежде всего слабые натуры. Корни, кстати, уходят в природу, в биологию и физиологию, Что такое слабая натура? Это человек со слабым типом нервной системы.

— Вы расхваливали мудрость природы за гибель слабых... А в человеческом обществе как же? Поедать слабых тоже мудро?

— Если не мудро, то зачем вы это делаете?

— Что делаю?

— Поедаете меня?

— Уж если я вас, как вы говорите, «поедаю», то не потому, что я сильный, а вы слабый. Я вас «поедаю», потому что вы хотели «съесть» человека. Иначе говоря, посягнули на общество. Выходит, что я защищаюсь.

— Сергей Иванович, о сильных людях написаны психологические монографии, сочинены романы, поставлены пьесы... Как можно меня упрекать?

— В вашей квартире над столом висят изречения. Например, «Человечество — раковое образование планеты». Чье оно?

— Мое.

— Как его понимать?

— Человечество бешено размножается и все пожирает.

— Там еще такое есть... «Слабый человек старается жить не хуже других, сильный старается жить лучше других, а личность живет так, как считает нужным». Тоже ваше?

— Разумеется.

— Ну про слабых-сильных вы объяснили. Но тут еще про личность, которая, как я понимаю, выше сильного.

— Видите ли, сильных людей много. Но сила еще не все. К ней нужен интеллект.

— Значит, личность — это умный и сильный человек?

— Обладающий неким витамином самостоятельности.

— Что за витамин?

— Девяносто девять процентов людей, даже сильных и умных, подчиняются обстоятельствам.

— Есть обстоятельства неизбежные.

— Люди, которые без этого витамина, добровольно опутали себя ненужными отношениями. Постылой женой, нелюбимой работой, пустой дружбой... Не так ли?

— Разумеется, если постылая, нелюбимая и пустая.

— А разве не должен человек жить так, как считает нужным? Надеюсь, вы меня понимаете... Я имею в виду не пошлое «жить, как хочется», а построить свою жизнь сообразно разумной идее.

— Валерий Семенович, а вы — личность?

— Надеюсь.

— Значит, у вас нет постылой жены, нелюбимой работы и пустой дружбы?

— Были, но я вовремя освободился.

— Мне бы очень хотелось узнать — как?

— Что как?

— Как вы освободились от постылой жены, нелюбимой работы и пустой дружбы?

— Сергей Иванович, может быть, вы не следователь, а социолог?

— Следователь всегда немножко и социолог.

— Вы не допрашиваете меня, а изучаете.

— Допрос и есть в сущности изучение человека и его поступков...

— У писателей работа чище — они изучают высоту человеческого духа.

— По-моему, они изучают и высоту человеческого духа, и глубину его падения, потому что человек — разный.

— Все-таки какое имеет отношение к драке моя бывшая жена или бывший друг?

— Я уже говорил, что, возможно, мотив отыщется в прошлом...

— Ах да, вы намереваетесь копаться в моей жизни.

— Завтра мы начнем со студенчества. Допрос окончен, звукозапись прекращена...

3

— Здравствуйте. Продолжается допрос гражданина Снегурского. Показания записываются на магнитофонную ленту...

— Здравствуйте, Сергей Иванович.

— Начнем. Попрошу рассказать о студенческих годах...

— Почему не детских?

— Валерий Семенович, не надо обсуждать мои вопросы.

— Я всего лишь иронизирую. Что вас интересует в моих студенческих годах?

— Кажется, тогда вы были влюблены в однокурсницу Тамару Калентьеву?

— Боже, к чему вам это? Ну был влюблен. Да мало ли в кого я был влюблен?

— Вы с ней дружили четыре года?

— Мы учились в одной группе.

— А разве вы не хотели на ней жениться?

— Нет, не хотел.

— Разве не с этой целью приехали в наш город ваши родители?

— Они приехали не с этой целью.

— Разве не был заказан в ресторане «Полянка» свадебный ужин?

— Не помню, много было ресторанных ужинов.

— А разве