Схватка (повести о чекистах) - Юзеф Янушевич Принцев

не было подано заявление в загс? Разве не были куплены билеты на теплоход для свадебного путешествия? Разве родители невесты не освободили для молодых комнату?

— Допустим, было. И что? Может человек передумать?

— За неделю до свадьбы?

— Бывали случаи, что за свадебными столами передумывали.

— Почему же передумали вы?

— Разлюбил.

— Так внезапно?

— Да, так.

— В это трудно поверить.

— А в любовь с первого взгляда верите?

— Допускаю.

— Допускаете... Она ведь тоже внезапна. Почему же в нелюбовь внезапную не верите?

— Потому что через два дня после несостоявшейся свадьбы произошел любопытный эпизод.

— Что за эпизод?

— А разве сами не помните?

— Сергей Иванович, в молодости полно эпизодов.

— Ну этот вряд ли мог забыться...

— Вам проще напомнить.

— Напомню. Летним днем вы шли парком. Вдруг два пьяных хулигана напали на девушку и потащили ее в кусты. Одного вы сбили с ног, второй с испугу убежал.

— Ах, это...

— Героизм! А вы его забыли.

— Как же, помню...

— Еще бы не помнить, если на этой спасенной, на Людмиле Миноваловой, вы женились.

— Да, женился.

— А почему?

— Странный вопрос... Почему люди женятся?

— По любви.

— И я, естественно, полюбил.

— Когда?

— Не понимаю...

— Когда полюбили: до спасения или после?

— До случая в парке я Людмилу не знал.

— Вы с ней не были знакомы, но уже знали.

— Загадками говорите.

— Хулиганов-то не было!

— Вы же сами сказали, что были...

— Почему же не поправили? Вы же лучше меня знаете, как все произошло на самом деле.

— Я не желаю копаться в прошлом.

— Так были хулиганы или не были, Валерий Семенович?

— Не помню.

— Ваша тактика понятна — подтверждать только то, что известно следствию. И ни слова больше, чтобы не сказать лишнего. Придется напоминать. Итак, хулиганов не было, а были ваши дружки, которые по вашей просьбе инсценировали нападение. Не так ли?

— Боже, студенческие хохмы, повод для знакомства. Ничего предосудительного в этом не вижу.

— Допустим. Но почему для инсценировки была выбрана именно Людмила Миновалова?

— Как-то я встретил ее на улице. Она мне так приглянулась, что я выследил ее до дому. А потом подбил знакомых ребят на эту, как вы называете, инсценировку.

— Итак, вы увидели на улице Людмилу Миновалову, влюбились, бросили невесту, отменили свадьбу, познакомились с Людмилой и женились на ней?

— Совершенно верно.

— Валерий Семенович, в том месяце, когда ваши приятели, как вы говорите, похохмили с Людмилой Миноваловой, в городе случилось еще два аналогичных нападения на девушек. К одной пристали на пляже, к другой в кинотеатре...

— Что ж, город большой.

— Город большой, но я говорю о приставаниях, которые совершили опять-таки ваши приятели.

— Разве?

— И что интересно: этих двух девушек тоже спасли вы.

— Студенческие шутки.

— Странные шутки. И зачем они?

— Зачем бывают шутки? Ни за чем.

— Но за каждой якобы спасенной девушкой вы начинали ухаживать и признавались ей в любви. Тоже шутки?

— Сергей Иванович, вы, наверное, кончали специальное учебное заведение и студентом не были...

— Я закончил юридический факультет университета.

— Тогда вы должны помнить, что проделывают студенты. Я не был исключением.

— Валерий Семенович, складывается загадочная картина... Дружки пристают к одной девушке, вы ее якобы спасаете, объясняетесь в любви, делаете предложение, но она вас отвергает. Затем все повторяется со второй девушкой. Потом с третьей. Третья соглашается выйти замуж. И вы утверждаете, что ее полюбили?

— Все это было слишком давно, я не помню.

— Не помните, любили свою жену или нет?

— В конце концов, это моя личная жизнь...

— Вы стыдитесь своей личной жизни?

— Нисколько, но я многое запамятовал. Вы же сами отметили сумбурность и глупость всего происходившего со мной в студенчестве...

— В этой сумбурности была железная логика.

— Какая же?

— Родители всех «спасенных» девушек работали в НИИБе, Научно-исследовательском институте биологии.

— Ну, это совпадение.

— Отец первой девушки был заместителем директора по общим вопросам, мать другой — ученым секретарем, а отец Людмилы Миноваловой — заведующим лабораторией.

— Сергей Иванович, посудите сами... Мы разыгрывали комедию с приставанием лишь по одному принципу — симпатичная девушка или нет. Полагаю, вы моих бывших друзей допросили?

— Да.

— Тогда они должны подтвердить, как мы в шутку делили всех девиц на три сорта — на донн, примадонн, мадонн.

— Они рассказали и про «Список судьбы». Кстати, составленный по другому принципу; без донн, примадонн и мадонн.

— «Список судьбы»?

— Неужели тоже запамятовали?

— Что-то смутное...

— Валерий Семенович, вы составили подробный список незамужних дочерей руководящих сотрудников Института биологии. И при помощи приятелей начали с ними знакомиться. Скоро и надежно. Какая из девушек не влюбится в героя? Одна, Миновалова, влюбилась.

— Ну и что?

— В результате отец Миноваловой похлопотал, институт сделал на вас заявку, вас туда распределили и оставили в нашем городе. Иначе бы вы поехали в провинцию учителем биологии.

— Я уловил ваш метод. Вскрыть мою гнилую сущность? А я не хотел быть учителем биологии! Меня привлекала экспериментальная работа. Это аморально?

— Аморален ваш путь к ней. И вы меня уверяли, что на Миноваловой женились по любви.

— А что такое любовь? В вашем представлении это, наверное, история в духе Ромео и Джульетты...

— Уж во всяком случае не в духе выгодного распределения.

— Любовь — это всего лишь общение на сексуально-подсознательном уровне.

— Почему же не на сознательном?

— Потому что любовь — чувство примитивное. Это же первый и естественный кирпичик любого организма. Жрать да любить.

— Вы говорите не о любви, а о размножении.

— Я и забыл про вашу пуританскую мораль...

— Почему «пуританскую»?

— Следователь, законник. Вы слова «секс» боитесь, как огня.

— Отчего же... В моем понимании любви слово «секс» тоже есть.

— Если не секрет, что вы зовете любовью?

— По-моему, любовь — это одухотворенный секс.

— Ах, одухотворенный. Я бы вам порассказал, сколько пакостей от этой одухотворенной любви. Вот пример массовый. Девушка живет с родителями. Влюбилась и уехала с мужем. Бросила стариков одних, зачастую немощных, или одинокую мать, да еще где-нибудь в деревне. Ради любви. И эту любовь вы зовете одухотворенной?