Карты смысла. Архитектура верования - Джордан Питерсон

это сокровищница результатов творческого исследования и мудрости прошлого (которой не всегда достаточно, чтобы сделать настоящее потенциально пригодным для жизни). Если бы структура творческого исследования была неподвижна и конечна, все ее вершины были бы давно покорены и жизнь предков мало отличалась бы от существования их потомков. На самом деле опыт динамичен, его возможности бесконечны и сама его природа со временем меняется. Неожиданные вызовы и опасности приходят из будущего в настоящее и появляются там, где их раньше не было. История как описание прошлого неполноценна и статична. Поэтому она должна постоянно вступать в спор с новым опытом. Дух, лежащий в основе трансмутации культуры, с сокрушительным откровением разрешает невыносимый внутренний конфликт сначала для отдельного человека, а затем и для общества, членом которого он является. Творец «умирает» (образно, а зачастую и буквально) ради тех, кто следует за ним, вместо того чтобы разделить общую судьбу своих современников. Тот, кто изначально запускает маховик истории, способен трансформировать личные особенности и откровения в коллективную реальность, не ломаясь под гнетом отчуждения и страха. Это вызывает страх, ненависть, вожделение и почитание окружающих. Творческие личности разрушают прежние ценности, их присутствие грозит хаосом, но они также несут свет и обещание лучшей жизни. Именно так искупительная жертва Спасителя возрождает Вселенную.

Герой-революционер – это человек, который мужественно решает добровольно столкнуться с угрожающим аспектом неизвестного. Он также может быть единственным человеком, который способен понять, что социальная адаптация неполноценна, что в мире все еще присутствуют непобедимые злые духи, угроза и неизвестное, которых нужно опасаться. Предпринимая творческие действия, он (повторно) сталкивается с хаосом, создает новые мифотворческие стратегии поведения и расширяет границы (или преобразует парадигматическую структуру) культуры. Хорошо приспособленный человек отождествляет себя с тем, что было, сохраняет мудрость прошлого и таким образом защищается от неизвестного. Герой же, напротив, пишет и редактирует историю, овладевает известным, выходит за его пределы, а затем перестраивает его, вновь приоткрывая завесу, за которой притаился хаос, или отодвигает границы непознанного, обозначая территорию, где раньше не было ничего, кроме страха и надежды. Герой побеждает природу, Великую Мать, вступает с ней в творческий союз и, как следствие, преобразует культуру, Великого Отца. Такое восстановление и воскрешение, по сути, представляет собой метаморфозу индивидуальных, а затем и общих представлений о нравственности. Совокупная передача результатов творческой деятельности и внутренних преобразований составляет групповое самосознание, саму культуру, канон допущений и ценностей, лежащих в основе поведения, вечную защиту от ужасного неизвестного.

Герой – первый человек, чья душевная организация (то есть иерархия ценностей и поведения) изменилась после соприкосновения с возникающей аномалией. Его нисхождение в подземный мир и последующее преобразование превращают его в спасителя, но столкновение с драконом хаоса также заражает его силами, которые способны подорвать устоявшиеся традиции. Привычная стабильность не всегда является таковой не самом деле – современная культура может быть уже обречена на изменения (пока еще не очевидные). Герой находит дракона или по крайней мере признает его присутствие раньше других и вызывает его на бой. Однако возвращение победителя в царство угрожающего порядка едва ли оценят по достоинству, поскольку знания, которые он несет (или предположительно несет), покажутся губительными и разрушительными, прежде чем общество поймет, что в них заключается спасение. Поэтому герой мог бы с легкостью превратиться в самую страшную угрозу, если бы абсолютный застой, царящий в государстве, не представлял более серьезной опасности. На рисунке 51[431] «зараженный» неизвестным Спаситель изображен в виде змея[432].

Рис. 51. Распятый Искупитель как дракон хаоса и трансформации

На рисунке 52 схематично представлен путь Спасителя. Люди, обеспокоенные непривычными и тревожными происшествиями, в равной степени страдают от распада, закостенелости и дряхлости, поразивших их общество. Изучение новой информации, то есть осмысление ее значимости, неизбежно попирает общепринятую иерархию поведения и ценностей. С мифологической точки зрения это эквивалентно нисхождению в подземный мир. Если оно будет успешным, то есть если исследователь не отступит, не вернется к прошлым убеждениям, не замкнется в себе или не падет жертвой безнадежности, тревоги и отчаяния, он может возвратиться с сокровищем – с обработанной информацией, усвоение которой принесет пользу остальным членам общества. Однако вполне вероятно, что на него будут смотреть со страхом и даже с ненавистью, из-за того что он «заражен неизвестным», особенно если его окружение не видело угрозы, из-за которой герой отправился в поход. Кроме того, к такому заражению нельзя относиться легкомысленно. Если исследователь действительно выработал новый способ адаптации или понял, что для дальнейшего успеха и выживания группы необходимо составить новые представления об окружающем мире, – избежать крупных социальных изменений будет невозможно. И те, кто полностью отождествляет себя с группой, против воли попадут в царство хаоса. Как мы уже знаем, неожиданное путешествие в подземный мир очень опасно, особенно при отсутствии отождествления с героем. То есть те люди, которые «продали душу группе», не смогут отличить героя от дракона хаоса (от стихийного бедствия, смерти короля, опасного незнакомца или еретической идеи).

Рис. 52. Искупительное путешествие героя-революционера, грозящее обществу разрушением

Чем больше общество склонно к тирании, тем сильнее его преданные члены ненавидят и боятся героя, успешно победившего творческую болезнь:

Устроим ковы праведнику, ибо он в тягость нам и противится делам нашим, укоряет нас в грехах против закона и поносит нас за грехи нашего воспитания; объявляет себя имеющим познание о Боге и называет себя сыном Господа.

Увидим, истинны ли слова его, и испытаем, какой будет исход его; ибо если этот праведник есть сын Божий, то Бог защитит его и избавит его от руки врагов.

Испытаем его оскорблением и мучением, дабы узнать смирение его и видеть незлобие его; осудим его на бесчестную смерть, ибо, по словам его, о нем попечение будет (Пм. 2:12–13, 17–20).

Тирания поддерживает общество в однородном состоянии абсолютной предсказуемости и этим обрекает его на окончательный крах. Надменный традиционализм, маскирующийся под нравственную добродетель, есть не что иное, как тайная боязнь сойти с проторенного пути, проложить новую тропу – вполне понятное, но тем не менее непростительное уклонение от судьбы из-за неверия в индивидуальные способности и страха перед неизвестным. Неизбежным результатом таких действий является ограничение смысла, который существует на границе между известным и неизвестным. Отказ от личного опыта – неспособность изменить привычные действия и представления, столкнувшись с необычным явлением, – перекрывает реку жизни и обрекает людей на существование на бесплодной равнине, в мертвом королевстве или в вечной засухе. Бесконечно освежающее новое