Карты смысла. Архитектура верования - Джордан Питерсон

мысль. Любое понятие, каким бы новым и современным оно ни казалось, обусловлено многовековой работой ума. Миф готовит почву для ясного понимания, используя то, что уже постигнуто (частично изучено и освоено на практике), для представления того, что пока остается неизвестным. Таким образом, исследуемые объекты могут служить символами, помогающими описать сравнительно трудный для понимания субъект опыта. Именно таким образом «Я», которое, по существу, непостижимо, обретает метафорическое представление (как и другие еще непонятные явления).

Рис. 54. Древо мира – мост между небесами и преисподней

Вещи, свойства которых сами по себе многозначны и загадочны, очень полезны для создания метафорических представлений, поскольку потенциал их символического применения практически бесконечен. Например, изучая дерево и змею – сложные объекты восприятия – можно получить материал для искусного метафорического сравнения. Дерево и змея, вместе или по отдельности, имеют богатую и разнообразную историю в качестве средств представления. Они выполняют одни и те же функции во многих мифах о потерянном рае и потому становятся подходящим олицетворением какого-то процесса или структуры, играющих в этой истории главную роль. Как ни странно может показаться на первый взгляд, вполне вероятно, что эта структура является нервной системой[446] как таковой (а не какого-то отдельного человека), поскольку она проявляется во внутрипсихическом представлении[447].

Дерево – это ось и древо мира, неподвижно стоящее в материнском (или нередко материальном) мире хаоса, его ветви тянутся в небо (к царству духов предков). По мнению последователей хатха-йоги:

…стопы, касающиеся земли, соответствуют корням дерева – его основанию и источнику питания. Это может означать, что человек должен твердо стоять на ногах, чтобы соответствовать требованиям жизни. Его голова находится в пространстве, или в небесах. Слово «небеса» в данном случае подразумевают соприкосновение с жизненной энергией, с мудростью за пределами разума… Позвоночник подобен стволу дерева, вдоль которого расположены различные чакры. Верхняя часть головы – цветок, венчающий цветущее дерево, тысячалепестковый Лотос сахасрара-чакры[448].

Ось мира находится в центре космоса и объединяет три отдельных, но взаимосвязанных вечных царства. Низшее царство – это область неведомого, подземного, океанического, адского – вотчина могучей рептилии, слепой силы и вечной тьмы. Древние скандинавы верили, например (в соответствии с этой концепцией), что под Иггдрасилем, древом мира, живет огромный змей и подтачивает корни, пытаясь навсегда его уничтожить. (Однако Иггрдрасиль постоянно оживает благодаря волшебному источнику, который также проистекает под ним). Змей – это разрушительный дракон хаоса – прародитель всего сущего (включая древо мира), а также сила, низводящая все творения в их изначальное состояние. (Волшебный источник – это благой аспект неизвестного, обладающий созидательной и омолаживающей силой). Диада дерева и змеи очень распространена в мифологии и художественной литературе. Здесь уместно привести комментарии Фрая о «Моби Дике» Мелвилла. Моби Дик – гигантский белый кит, живущий в пучине моря. Ахав – капитан китобойного судна, страстно и безрассудно одержимый победой над этим Левиафаном:

В «Моби Дике» поиски кита часто называют безумием, навязчивой идеей или даже аллегорией зла, поскольку герой жертвует своей командой и кораблем, но не зло и не месть являются целью поисков. Сам кит – лишь «бессловесное животное», как говорит помощник капитана, и даже если бы он пытался напасть на Ахава и убить его, ярость загнанного насмерть зверя была бы вполне понятна, если бы он существовал. То, что преследует Ахава, находится в другом измерении реальности – гораздо глубже, чем обиталище любого кита, – в безнравственном и чуждом мире, которому нечего противопоставить обычной душе человека.

Изначальным стремлением Ахава было убить Моби Дика, но по мере того, как накапливаются предзнаменования катастрофы, становится ясно, что на самом деле им движет желание отождествить себя с тем, что Конрад называет разрушительной силой (а не приспособиться к ней). Мелвилл говорит, что Ахав превратился в Прометея, которым кормится стервятник. Образ оси мира появляется в водовороте или нисходящей спирали (вихре) повествования на последних нескольких страницах и, возможно, в замечании одного моряков: «Выпал главный винт из центра мироздания». Но нисхождение не является чисто демоническим или просто разрушительным: как и другие творческие действия, оно отчасти является поиском мудрости, каким бы фатальным ни было ее постижение. В конце между Ахавом и маленьким черным юнгой Пипом, который так долго плавал в море, что сошел с ума, устанавливается связь, напоминающая отношения короля Лира и его шута. Говорят, что море унесло душу негритенка «в чудные глубины, где перед его недвижными очами взад и вперед проплывали поднятые со дна морского странные тени обитателей первозданных времен; где скареда водяной по имени Мудрость приоткрывал перед ним груды своих сокровищ».

Образ Моби Дика, созданный в современной литературе, имеет столь же глубокий смысл, как и библейский Левиафан, исполинский демон, возвысивший Египет и Вавилон, а затем низвергнувший эти великие царства; это противник Бога, обитающий вне творения, и, что особенно заметно в случае с Иовом, существо, являющееся частью этого творения, которым Господь скорее гордится. Левиафан открывается Иову как высшая тайна Божьих путей, как «царь над всеми сынами гордости» (Ив. 41:26), орудием которого является сам Сатана.

Обличье этой силы зависит от того, с какой стороны на нее посмотреть. Если к ней подойти, как это сделал Куртц Конрада через психоз Антихриста, она представляет собой невообразимый ужас, а также потенциальный источник энергии, которую человек может использовать себе во благо. Естественно, это сопряжено с немалым риском, о котором Рембо говорил в своем знаменитом Lettre du voyant («Письме ясновидца») как о dereglement de tous les sens («смятении всех чувств»). Эта фраза указывает на тесную связь между титаническим и демоническим, которую Верлен выразил в знаменитой фразе poete maudit («проклятый поэт»): поэт чувствует (словно Ахав), что бросает вызов силам, которые он призывает, отстаивая право поклоняться им[449].

Срединное царство – это земля, мирское сознательное существование, область человека, оказавшегося в тесной ловушке между титаническим и небесным – в царстве, где дух и материя, рай и ад или порядок и хаос вечно взаимодействуют и преобразуются. Наконец, высшее царство – это небеса, внутренний душевный идеал, абстрактное символическое построение и утопия, создание плеяды независимых фантазий, живущих по своим собственным правилам и управляемых населяющими их сверхъестественными, безличными существами. Ось мира объединяет землю и небо, а значит, может служить ритуальным мостом между реальным миром людей и царством богов:

Дерево как символ вознесения на небо есть… четкая иллюстрация церемонии посвящения бурятских шаманов. Испытуемый взбирается на столб посреди юрты, достигает вершины и вылезает