Хватит выгорать. Как миллениалы стали самым уставшим поколением - Энн Хелен Петерсон

В 2000 году в книге «Боулинг в одиночестве» (Bowling Alone), политолог Роберт Патнэм утверждал, что американцы резко перестали участвовать в группах, клубах и организациях (религиозных, культурных или иных), ослабла и «социальная сплоченность», возникающая в результате регулярного участия в них. Выводы Патнэма считали спорными и сомнительными, многие утверждали, что сообщества просто переместились в сеть: возможно, никто не ходил в боулинг-лигу, но они сидели в интернете (в чатах AOL, на форумах). Но спустя 20 лет уровень выгорания, как и политический и культурный расколы, лишь подтверждают его пророческие слова.

После публикации книги несколько критиков приступили к собственным исследованиям в попытке либо опровергнуть, либо подтвердить утверждения Патнэма. В 2011 году они обнаружили значительное сокращение как семейных, так и несемейных связей, причем в большинстве только последних. «Социальные связи американцев разрушаются изнутри, – написал Патнэм в следующей своей книге «Наши дети» (Our Kids) в 2015 году, – и теперь их меньше, они плотнее, они более однородные, чаще родственные (и реже дружественные)»[165].

Но почему мы не общаемся с другими людьми? Отчасти из-за того, что уже невозможно легко координировать расписание, как и работать только в стандартизированные часы. Если график меняется каждую неделю из-за алгоритмических пересчетов или из-за собственной склонности засиживаться за работой, невозможно строить планы или брать на себя недельные обязательства. Добавьте к этому еще и постоянную необходимость организовывать и контролировать занятия детей, и найти общие свободные часы с друзьями будет еще труднее. Никто не хочет признавать, насколько трудно будет осуществить планы, поэтому люди из лучших побуждений назначают встречу – выпить, поиграть, поужинать, – а затем запускают бесконечный цикл переносов в последнюю минуту со словами «сегодня не успеваю, давай на следующей неделе?».

В книге «Дворцы для людей» (Palaces for the People) Эрик Клайненберг предполагает, что снижение уровня социальных связей частично коренится в стремлении к эффективности: он ссылается на исследование, которое показало, что в детском саду, где детей забирали как можно быстрее и организованнее, родители почти не знакомились друг с другом. Но когда родителей заставляли зайти внутрь, подождать и забирать детей в одно и то же время, бум – начали формироваться социальные связи[166]. Отчасти проблема заключается также в ухудшении социальной инфраструктуры общественных и частных пространств: от библиотек до ужин-клубов и синагог, которые способствовали легкому установлению неформальных, безденежных связей.

Эти места, конечно, до сих пор существуют, но они потеряли свою первостепенность, перестали быть жизненно необходимыми и, что самое главное, стали менее доступными. Из-за вопросов ответственности все чаще церкви ограничивают возможность прихожан пользоваться помещением в нерабочее время, даже если они платят за это. Многие общественные пляжи и парки взимают ограничительную плату за парковку и вход в районах, где нет общественного транспорта. Общественные футбольные поля и тропы теперь закрыли или присвоили команды, оплачивающие тренировки. Одна женщина на севере штата Нью-Йорк решила организовать книжный клуб из людей со схожими интересами, с которыми она познакомилась в интернете. Она не хотела просто устраивать его у себя дома и неделями не могла найти доступное и недорогое помещение.

«Раньше мы с удовольствием смотрели высшую Малую бейсбольную лигу в центре города», – рассказал один родитель. «Потом они перестроили «семейную зону» (открытые травянистые площадки, где любили играть дети) в платные «зоны для групп/вечеринок». Потом они переехали на новый стадион в богатый район города. Больше мы туда не ходили». Одна женщина из округа Колумбия рассказала, что в продуктовом магазине Wegmans, расположенном в районе для высшего среднего класса, в основном чернокожего, в первом зале была небольшая зона, где можно было выпить кофе и перекусить. «Люди часто приходили туда на церковные собрания, поиграть в настолки и поучиться, – сказала она. – Теперь там висят запрещающие таблички».

Тереза, постдок из Бостона, сознательно решила присоединиться к игровой группе, потому что они каждую неделю встречались в определенное время в одном и том же месте. «Иначе мы с друзьями играем только раз в месяц, – говорит она, – потому что нужно сильно потрудиться, чтобы найти подходящее время и место». Именно в этом и заключается помощь социальной инфраструктуры: она спасает от бесконечного изменения планов. Встречи Клубов Львов, Орлов, Лосей или Оленей исправно проходили во всегда доступном помещении (с парковкой!). Также у церковных и библейских групп, БОО[167] и Младшей лиги[168], НАСПЦН[169] и Лиги женщин-избирательниц. Отчасти из-за их постоянства туда было легко вступить.

Но, когда работы и родительских обязанностей становилось все больше, а приоритеты смещались на семью, от трудоемких групповых обязательств было проще всего отказаться. Люди приходили все реже, и группы стали исчезать, и не было почти ничего, по крайней мере такого же дешевого, регулярного, светского, или не ориентированного на детей, что могло бы их заменить. Можно сколько угодно рассуждать о ценности групповых видов спорта, но посещать футбольный матч ребенка и сидеть почти всю игру в стороне, разгребая рабочую почту, это не то же самое, что играть в команде самому.

Я не первая, кто говорит об этом. Многие читали об исследованиях, которые показывают, что волонтерство делает счастливее, что личное общение и смех целительнее цифрового общения, что спокойные религиозные или разнообразные раздумья уравновешивают и снимают тревогу. Известно, что досуг, особенно тот, который, по словам Патнэма, является основой социальных связей, помогает чувствовать себя лучше.

Но для многих людей одна только мысль об этих занятиях уже требует непосильных энергозатрат. Короче говоря, мы слишком устали, чтобы отдыхать и восстанавливать силы. Меган, белокожая девушка из Олбани, работает на полную ставку административным помощником и подрабатывает продавцом в книжном. На свободное время у нее есть где-то около часа в будни и день в выходные, но ей все чаще кажется, что личное общение, особенно свидания, «отпугивают и эмоционально истощают». Даже общение с лучшей подругой выматывает ее.

Рози, литературный агент из Нью-Йорка, все время думает о стоимости досуга: «Валяться и листать Twitter – это бесплатно, – говорит она, – но активная жизнь в Нью-Йорке требует больше энергии, как физической (везде ходить пешком), так и умственной (изучать изменения в работе метро и автобусов)». К тому же, говорит она: «Если от занятия у меня не будет хорошей фотки для Instagram, можно его и не делать». Лаура, специалист по работе с особыми детьми из Чикаго, вообще не хочет встречаться с друзьями, ходить на свидания или готовить; она так устает, что хочет просто врасти в диван. «Но потом я не могу сосредоточиться на том, что смотрю,