Хватит выгорать. Как миллениалы стали самым уставшим поколением - Энн Хелен Петерсон

Конечно, эти отцы чаще помогали в быту, чем их собственные отцы: с 1965 по 2003 год доля мужчин с неоплачиваемой семейной работой выросла с менее чем 20 % до почти 30 %[172]. Но с 2003 года эта цифра застопорилась. Исследования время затрат, проведенные Бюро трудовой статистики, показывают, что женщины, работающие за зарплату вне дома, по-прежнему ответственны за 65 % обязанностей по уходу за детьми[173]. Иными словами, отцы никогда даже близко не выполняли столько же бытовых дел.

Общественные программы не учитывают переход к модели обоих работающих родителей, хотя сегодня все реже родители в семьях остаются дома. В Америке до сих пор не существует обязательного оплачиваемого отпуска по уходу за ребенком; трудно, а то и невозможно найти субсидированный и доступный детский сад; школа работает всего девять месяцев в год и две трети рабочего дня. Одним словом, навязанные обществом ежедневные и ежегодные ритмы детей несовместимы с рабочим ритмом большинства родителей.

В прошлом, даже когда миллениалы были детьми, с этой несовместимостью можно было хоть как-то справиться: ребенок мог прийти домой из школы и погулять с бабушкой или дедушкой, или с повзрослевшим братом или сестрой, или уйти в гости. Некоторых называли «безнадзорными», так как после школы они открывали дом ключами, которые всегда висели на шее и часами ждали родителей с работы. Вскоре культурные стереотипы вокруг этих детей обросли огульными обвинениями в том, что эта безнадзорность портит их характер. Оставшись дома одни, дети устраивали пожары. Они были одинокими. Они постоянно смотрели телевизор. И в итоге вставали на путь подростковой преступности. И к этой картине прибавилось осуждение родителей, которые позволяли своим детям оставаться дома без присмотра.

Сегодня все больше матерей выходит на работу, а альтернативных вариантов ухода за детьми по-прежнему не хватает. Но вместо того, чтобы дать детям больше свободы или изменить рабочий график, мы ввели обязательный постоянный контроль. Во многих начальных школах запрещено отпускать ребенка после уроков и даже сажать на школьный автобус без сопровождения взрослых. Как говорили мне в разных уголках страны, позволить своему младшекласснику вернуться в пустой дом – значит ждать проверку из службы защиты детей.

И неважно, если родитель считает, что ребенок в состоянии безопасно находиться дома один. Другие взрослые донесут на него. Как отмечает Ким Брукс в книге «Малые животные: воспитание в эпоху страха» (Small Animals: Parenthood in the Age of Fear), когда Барбара В. Сарнека, когнитивист из Калифорнийского университета в Ирвайне, разрешила своему сыну третьекласснику поиграть после школы в соседнем парке, где было много взрослых, но не она сама, другой родитель написал ее мужу, а директор начальной школы написал ей. Брукс также вспоминает неприятные последствия после того, как она оставила своего четырехлетнего ребенка в машине на пять минут, чтобы забежать в магазин за наушниками[174]. Не полиция «поймала» ее. Кто-то на парковке, совершенно ей не знакомый, снял ее на мобильный телефон, а затем передал видео в полицию.

Как и во всем, что касается воспитания детей, стандарты наиболее строги среди родителей среднего класса, живущих в городах и пригородах. И хотя (белые) родители среднего класса часто следят за правопорядком, именно они чаще всего избегают уголовных последствий за свои действия. Как отмечает Брукс, когда в штате Вирджиния ей предъявили обвинение в «содействии правонарушению по отношению к несовершеннолетнему», она смогла позволить себе приличный костюм, сигнализирующий прокурору и судье: «Я не представляю угрозы для моих детей или общества». Она также смогла позволить себе хорошего адвоката, который максимально упростил процесс и выбил ей наказание в виде общественных работ и занятий по воспитанию детей. Ей пришлось столкнуться с общественным порицанием и стыдом, но это ничто по сравнению с тем, что могло бы случиться с ней или ее детьми, не будь она белой женщиной из среднего класса.

Именно поэтому учителя, директора, родители и их сверстники навязывают новый стандарт: если родитель не может изменить свой график, чтобы забрать своего ребенка после школы и присмотреть за ним, подразумевается, что он платит кому-то другому или какой-то службе, которая делает это за него. Статистика подтверждает это: данные переписи населения показывают, что с 1997 по 2013 год число американских младшеклассников, которые после школы проводили время в одиночестве, сократилось почти на 40 % – с одного из пяти детей в 1997 году до одного из девяти в 2013 году. Отчасти этот сдвиг можно связать с увеличением гибких условий труда (родители работают больше, но часы можно двигать, что на практике обычно увеличивает количество работы или отвлекает от нее или от воспитания детей). А отчасти отнести и к увеличению доступности дополнительных кружков, многие из которых финансируются частными и государственными партнерствами, вроде Afterschool Alliance[175], основанного в 2000 году.

Поясню: в кружках нет ничего плохого. Они замечательные! Во многих малообеспеченных районах их полностью субсидируют. Но миллионы американских семей их просто не тянут. В одном из школьных округов Нью-Джерси родитель рассказал мне, что они не могут решать, утром или днем ребенку посещать детский сад; а за «полный день» нужно доплачивать $600 в месяц, плюс расходы на внешкольный уход. В районе Баллард, Сиэтл, в очередь на программу продленки нужно вставать за три года; недельный уход (три с половиной часа в день) стоит чуть меньше $500. В ИМКА в Канзасе недельный уход (около трех часов в день) по-прежнему стоит $105.

Иными словами, штатная работа обоих родителей обходится очень дорого: средняя стоимость ухода за ребенком по стране, по данным одной из правозащитных организаций, составляет почти $8 700 в год. В некоторых штатах средняя стоимость года дошкольного образования составляет около $13 000; в целом расходы на уход за детьми для семьи с работающей матерью выросли на 70 % с 1985 по 2012 год. Для родителей-одиночек это еще более тяжелое испытание: в среднем 36 % их дохода уходит на оплату услуг других лиц по уходу за детьми[176].

Конечно, они справляются. Справляются потому, что меняются сменами, полагаются на друзей и семью, устраиваются на подработку, не откладывают накопления или снисходительно относятся к студенческим кредитам. Но не у всех есть надежные друзья или семья под боком, а подработка не то же что работа на полную ставку. Поэтому некоторые матери, которые хотели бы работать, не видят другого выхода, кроме как уволиться.

Годами считалось, что женщина должна оставаться дома в первые годы жизни ребенка, а затем по желанию возвращаться на работу, когда ребенок достигнет более позднего школьного возраста. Но когда расходы на уход за детьми были