Хватит выгорать. Как миллениалы стали самым уставшим поколением - Энн Хелен Петерсон

Труд настолько расширяется, что от истощения ему невозможно сопротивляться даже при осознании всей абсурдности ситуации. Селия, которая определяет себя как латиноамериканку и инвалида, живет в городе на Среднем Западе с мужем и ребенком. «Многие требования к воспитанию больше похожи на домохозяйкину возню», – говорит она. ««Запрещать ребенку сидеть в телефоне» означает, что ты никогда спокойно не разберешь посудомоечную машину и не помоешь голову. А если будешь приучать ребенка ко сну, то навсегда испортишь ваши с ним отношения. Или ты должна вводить «самоприкорм», даже если тебе некогда нарезать еду, потому что, если будешь кормить ребенка пюрешками, у него никогда не разовьются рецепторы и он растолстеет от пакетированного питания». Селия может четко сформулировать эти предубеждения и все же признается, что каждый день пугается от того, что она может как-то навредить ребенку.

Многие женщины могут подробно перечислить набор задач, правил и привычек, которые отличают «хорошее» материнство, и при этом признать, что в сутках просто не хватает часов, чтобы хотя бы попытаться соблюсти их все. И все же женщины по возможности пытаются. Так поступают миллениалы: если система настроена против тебя, просто старайся сильнее. Это помогает объяснить одну любопытнейшую статистику последних 40 лет: работающие женщины уделяют столько же времени воспитанию детей, сколько мамы, сидящие дома, в 1970-х годах. Метафора второй смены вовсе не метафора: они работают на двух работах полный рабочий день[183]. И для того, чтобы успевать и там, и там, они меньше спят и тратят гораздо, гораздо меньше времени на себя и свой досуг.

Действительно, они тратят больше времени на «новую семейность», которая лучше всего проявляется в том, что Рейчел, которая вместе с женой воспитывает пятилетнего ребенка в окрестностях Мемфиса, называет «ГРЕБАНЫМ МАТЬ ЕГО ПИНТЕРЕСТОМ»[184]. «Из четырех полуздоровых продуктов, которые ест мой ребенок, я должна каждый день делать съедобных бабочек на обед, – говорит она. – А потом еще наряжать на школьные праздники, делать полезные поделки, которые должны улучшать мелкую моторику и при этом отвлекать от экрана, и подбирать все так, чтобы у всего была одна тема». Если традиционное занятие вроде, например, вязания действительно приносит удовольствие, матери стыдятся его монетизировать: Эрика живет в пригороде Бостона, а ее семья «испытывает финансовые трудности», по ее же словам. Она постоянно читает на Pinterest статьи типа «21 абсолютно законная подработка для мам-домохозяек». «Я постоянно думаю, не начать ли мне бизнес по вязанию, – говорит она, – вместо того, чтобы просто расслабиться с хобби, от которого я получаю удовольствие».

«Исследования времени показывают, что матери, особенно те, которые работают в штате за зарплату, одни из самых вечно занятых людей в мире, – пишет Шульте в «Перегруженных», – особенно матери-одиночки: они страдают не только от переизбытка ролей, но и от «плотности задач» – так социологи называют интенсивную ответственность и обилие дел, возложенных на мать в каждой из этих ролей»[185]. Мариэль Клоин, изучающая семейное использование времени в Нидерландах, объясняет проблему Шульте «переизбытком ролей»: «они постоянно переключаются с одной роли на другую»[186]. За пять минут мама может сначала переписываться с нуждающейся подругой, потом резать фрукты для детского перекуса, потом проверять рецепт в интернете, потом разнимать ссорящихся в соседней комнате детей, потом слушать рассказ партнера о его рабочем дне.

Все оставшееся свободное время они по большей части проводят с детьми или постоянно отвлекаются на детей. Женщины занимаются спортом вместе с детьми. Выходят в свет с детьми. «Мне так нужно одиночество, что я ложусь спать очень поздно, просто пытаясь побыть наедине с собой, – объясняет Кэти, проживающая около Атланты. – Пытаясь выкроить минутку одиночества, я еще больше устаю». Мари – белая девушка, относящая себя к среднему классу, живет в Помоне, штат Калифорния, со своим мужем-индийцем и свекровью. Она постоянно спорит с мужем, сколько ей принимать душ: «Мой муж жалуется, что я сижу в ванной по 30, 45 минут, и я поняла, что на самом деле, когда я говорю, что хочу принять душ, я имею в виду, что хочу немного времени для себя: помыться, расслабиться, подумать».

Работая вне дома, вы вините себя, что не проводите оставшееся время с детьми. Эми поразилась, как трудно было вернуться к работе, на которую часто нужно выходить по вечерам и выходным – она работает библиотекарем полный рабочий день. «Я заставляю себя максимально с пользой проводить время вместе с сыном и чувствую себя виноватой за то, что уделила время себе, когда могла бы побыть с ним», – говорит она. Если ты не воспитываешь ребенка, то ты разговариваешь о воспитании. «Я не хочу обсуждать своих детей и их проблемы, когда общаюсь с соседями или друзьями, – говорит Кристина из Атланты. – У меня есть другие дела, помимо детей, другие интересы. Моя мама определенно не обсуждала мои занятия на соседских вечеринках, в отличие от меня. Мужья из этого дерьма выкручиваются».

Конечно, от современных отцов ожидают присутствия, участия – ожидают, но не требуют. «Моему мужу не нужно стремиться/добиваться успехов/постоянно совершенствоваться, чтобы считаться отличным профессором/мужем/отцом/общественным деятелем», – объясняет Брук, белая женщина из среднего класса, живущая в сельской местности Северной Каролины. «Может, и мне не надо, но мне постоянно кажется обратное. Нет ничего хуже постоянного чувства, что ты делаешь недостаточно».

Напротив, чтобы отцы почувствовали свою «достаточность», им нужно быть, так сказать, «чуть участливее собственных отцов». Что варьируется от простой смены подгузника до принятия роли родителя-домохозяина. В среднем это все равно только 35 % их труда, даже если сами отцы не хотят этого признавать: 41 % отцов считает, что они «равно делят» обязанности по уходу за ребенком[187].

Как пишет Дарси Локман в книге «Это модно: матери, отцы и миф о равных отношениях»: «образ современного вовлеченного отца сильно приукрашен»[188]. Культура отцовства изменилась, но это не означает, что отцы, даже те, кто стремился к равенству до появления детей, руководствуются им дома. Исследование, проведенное в 2015 году Институтом семьи и труда, показало, что только 35 % работающих бездетных мужчин-миллениалов верят в «традиционные» семейные роли «мужчин-кормильцев и женщин-воспитательниц»[189]. А среди миллениалов-отцов это число подскочило до 53 %. Как сказала Алисса, которая определяет себя как испаноязычную, белую и коренную американку, «я не знала, что мой прогрессивный муж не такой уж и прогрессивный, пока мы не начали разделять родительские обязанности».

Существует масса объяснений такому неравному распределению труда: мужчины не так хороши в многозадачности, они не кормят грудью